— Почту за честь, — с легким поклоном ответил Тофик, присаживаясь за столик. — Позвольте представиться: Белоглазов Тофик Анатольевич. Для вас — просто Тофик.
— Очень приятно. Меня зовут Максим Максимович. С Михаилом Самойловичем вы уже знакомы. Мне остается представить вам супругу Михаила Самойловича, восхитительную Цилю Моисеевну. Есть предложение поднять бокалы за встречу.
— Как там с вашим алмазным проектом? — поинтересовался Иткис, машинально отметив, что Белоглазов лишь пригубил содержимое своего бокала с великолепным крымским вином.
— Извините, никак, — развел руками Тофик. — Его пришлось временно заморозить. Козлюк оказался жуликом, и его посадили. Пока мы искали других партнеров, грянул мировой экономический кризис. Потом мажоритарный акционер почил в бозе, а наследники его до сих пор пытаются разобраться, кому сколько причитается.
— Ну и чем же вы теперь занимаетесь?
— Уговорили меня перейти на службу государеву. Тружусь ныне помощником по особым поручениям у Пал Саныча. Нуда, у того самого Пал Саныча.
— Даже так?! — вырвалось у Иткиса. — Что ж, поздравляю.
— Спасибо. Кстати, очень удачно, что мы с вами встретились. У вас ведь наверняка сохранились кое-какие связи в Америке. А мне недавно Пал Саныч поручил разыскать там одну женщину, нашу соотечественницу. Вот я и подумал — не смогли бы вы мне помочь?
— Что именно вам о ней известно?
— Да почти ничего. Она была командирована за границу переводчицей. Кажется, в Колумбию. Впоследствии оказалась в Америке. Вероятнее всего, вышла замуж за дипломата. Дальше следы ее теряются.
Михаил Самойлович с Максимом Максимовичем переглянулись.
— А как ее фамилия? — поинтересовался Иткис.
— Сидорова Екатерина Максимовна.
— У вас есть ее фотография?
— Увы!
— Ладно, — произнес Максим Максимович. — Оставьте, пожалуйста, номер вашего телефона. Мы подумаем, как вам помочь.
На листке, выдранном из записной книжки, Белоглазов изобразил номер своего мобильника, после чего откланялся, сославшись на неотложные дела.
— Что скажешь, Циленька? — обратился Иткис к супруге.
— Аферист! — безапелляционно заявила Циля Моисеевна.
— А мне то же самое еще в Нью-Йорке подумалось, — признался Михаил Самойлович.
— Разберемся, — усмехнулся Максим Максимович, сунув в карман листок с номером телефона.
В его душе набирало силу приятное, хоть и несколько зыбкое предвкушение чего-то очень любопытного и кое-что обещающего. Совсем как у котика, еще не успевшего почуять запах добычи, но уже уловившего краем уха подозрительное шевеление где-то за паркетным плинтусом.
Глава 8
Было бы не совсем корректным утверждать, будто с некоторых пор в тихом местечке под названием Лэнгли вовсе прекратилась невидимая постороннему взгляду напряженная кропотливая работа. Та самая, чье содержание составляло когда-то одну из самых охраняемых государственных тайн великой заокеанской державы. Тем не менее кое-что все-таки изменилось после подписания между Россией и США всеобъемлющего договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи.
В былые времена режим строжайшей секретности мог в ЦРУ касаться кого угодно, но только не главного аналитика, лейтенанта Кэтрин Бэдминтон. Именно через эту миссис, носившую в девичестве фамилию Сидорова, проходили все сверхсекретные материалы. Катерина на их основе готовила ежедневные сводки для директора самого могущественного (после российской внешней разведки) шпионского ведомства. Так уж было у них заведено. Вот почему Катина контора на ее исторической родине внезапно превратилась в своего рода держателя заокеанских тайн. Этим она, к слову сказать, не уставала вводить в досадливое смущение своих московских собратьев по ремеслу. С ними Катина контора регулярно и, между прочим, абсолютно бескорыстно делилась самыми сокровенными цэрэушными секретами.
Так продолжалось до тех пор, пока не случился в США очередной экономический спад. Это печальное событие стало давно ожидаемым катаклизмом. Тем не менее оно, как и всякая неприятность, подкралось незаметно, спровоцировав небывалой силы биржевой и финансовый крах. Именно тогда и было заключено упомянутое выше межгосударственное соглашение.
Многочисленные сателлиты, еще недавно клявшиеся в любви и верности Америке, предпочли сделать вид, будто ничего не случилось. Руку помощи братскому народу США протянула только Россия, согласившись на реструктуризацию части американских долгов. Помимо прочего, стороны также договорились больше не шпионить друг за другом и кардинально сократить штатную численность своих разведывательных структур. Однако и после этого ЦРУ, словно пущенный с горки железнодорожный вагон, продолжило по инерции имитацию деловой активности, почти потерявшей, очевидно, какой-либо практический смысл.
Вот и миссис Бэдминтон, как и прежде, ездила каждый будний день на службу. Там среди ее сослуживцев царила атмосфера нервного ожидания грядущего увольнения. В его неизбежности не сомневался отныне никто. Консенсуса не получалось достичь лишь в том, каков будет размер выходного пособия. То есть выплатят что-нибудь или вообще ничего не заплатят? Понятно, что Катерину подобного рода вопросы ничуть не тревожили. Львиную долю своих сбережений она давно уже конвертировала в российские рубли (самую твердую валюту мира) и разместила на депозитах в нескольких московских коммерческих банках.
Раньше ей частенько приходилось задерживаться на работе. Теперь у нее появилась масса свободного времени. Его наконец-то стало возможным посвящать домашним делам, в том числе заботам о любимом муже. Катин Сэмуля, подав в отставку, перебрался было в Иллинойс. Там занялся он выращиванием на приусадебном участке экологически чистого шпината и разведением йоркширских кроликов. Ими, втайне от жены и фискального ведомства, Сэм потихонечку приторговывал какое-то время на чикагском рынке. Иначе никак не получалось сводить концы с концами.
Повиснуть на шее у супруги Бэдминтону не позволяла гордость. В то же время попробуй-ка прожить на полковничью пенсию! Особенно если приходится платить налоги сразу за два объекта недвижимости, а стоимость коммунальных услуг повышают чуть ли не каждый месяц. Что уж говорить о ценах в продуктовых супермаркетах! Даже в тех, где торгуют одним лишь генетически модифицированным продовольствием. Оттого-то и стало подсобное хозяйство очень даже неплохим подспорьем. Однако продолжалась эта предпринимательская деятельность Сэма лишь до тех пор, пока не спалили тамошние бомжи его любимое бунгало. Домик, разумеется, был застрахован. Только вот страховая компания, как у них водится, обманула старика, выплатив после долгого разбирательства какие-то совершенно смешные деньги. Пришлось отставному полковнику возвратиться в лоно семьи.
Про Сидорову с ее колумбийскими приключениями и американской правительственной наградой Максим Максимович узнал из донесений нью-йоркского резидента Миши Иткиса. Данная информация, не имевшая, на первый взгляд, никакого касательства к текущим на тот момент оперативным разработкам, автоматически отложилась в глубинах феноменальной памяти полковника. Позже, когда от коллег из соседней братской страны хлынул поток цэрэушных секретов, у него зародилось в душе некое подозрение, переросшее со временем в догадку, а затем и в твердую уверенность. Как бы там ни было, но внезапное появление у спецслужбы соседей канала утечки совершенно секретных американских сведений являлось наверняка результатом внедрения «крота». Сообразить, кто именно им является, не составило никакого труда. Достаточно было просто сопоставить кое-какие факты.
Не бывает, как известно, бывших чекистов. Якобы случайная встреча с подозрительной личностью не могла не насторожить Максима Максимовича. Вполне вероятно, она, в нарушение достигнутых межправительственных договоренностей, свидетельствовала о тайной операции, затеянной заокеанскими коллегами. В таком случае американцам следовало «помочь». С тем чтобы вывести их впоследствии на чистую воду. Иными словами, ткнуть ребят «фейсом об тейбл»[5].