— Надо бы нашим звякнуть, — растерянно пробормотал Белоглазов.
— Звони, — велел Волк. — А я пока по другим каналам пошарю. Может, еще какие-нибудь подробности сообщат.
Тофик отошел в сторонку, чтобы сделать звонок, а Федор Феликсович, попросив пульт у бармена, принялся «терзать» телевизор, последовательно переключаясь с одного канала на другой.
— Горбатого лепят твои японцы, — радостно хмыкнул Белоглазов спустя две минуты. — Никто в Москве ни о каких взрывах не слыхивал.
— Ну и брехуны!.. — чуть не вырвались у Волка непечатные слова возмущенного негодования. — Никак не угомонятся! Опять фейковыми новостями пудрят мозги населению…
В этот момент его пылкая риторика была прервана звонком мобильного телефона.
— Димка, ты где? — услышал он в трубке Катин голос.
— В гостинице, — сообщил Федор. — А что?
— Жду тебя в скверике. Это в двух кварталах от твоего отеля. Как выйдешь, сверни направо и двигайся по прямой. Заодно проверь, нет ли слежки.
— Катюха звонила, — пояснил Волк. — На рандеву[8] приглашает. Я тебе сейчас объясню, куда путь держать.
— А ты?
— Я пойду за тобой. Береженого, как говорится, Бог бережет. А недоумков, сам понимаешь, конвой стережет.
Глава 14
«Как много нам открытий чудных готовит просвещенья дух», — примерно такого рода оптимистическое предположение должно было осенить каждого посетителя административного корпуса подмосковного пансионата Метелкино. Эта мысль, сформулированная, быть может, несколько иначе, и впрямь приходила в голову тем, кто был допущен лицезреть внушительных размеров установку, именуемую «перемещателем».
Стены огромного зала, где располагался агрегат, были увешаны множеством портретов лиц, удостоившихся отправки в светлое будущее. Под каждым портретом имелся отдельный стенд. Там, под стеклом, хранились благодарственные письма перемещенных лиц и красочные фотографии. На них эти счастливчики, можно сказать, баловни судьбы, сияли лучезарными улыбками на фоне особняков, утопавших в буйной субтропической растительности. Те же лица позировали на борту шикарной океанской яхты в окружении полуобнаженных молоденьких красоток. Они же катались на горных лыжах по заснеженным склонам, что-то вкушали за столиками явно элитного ресторана, поднимались по трапу персонального авиалайнера и так далее.
— А на хрена козе баян?! — в свое время возмутился Савва Макарович Ельсуков, по прозвищу Сапер. Таковой была его первая реакция на задумку Папы Сильверста. То есть на идею отправлять клиентов в светлое будущее. — Что-то перемудрил ты, Арнольд Валентинович, — заявил Сапер. — Брать надо этого Козладоева. Разок двинуть гаду под дых, чтобы пополам согнулся, — и по почкам ему, по почкам резиновым шлангом! Как кровью писать начнет, сам все отдаст до копеечки.
— А как же быть с Магаданской декларацией? — поинтересовался Арнольд Валентинович. — Под ней, между прочим, и твоя подпись имеется.
— Покажи мне, где там написано, что бить по почкам нельзя? — не унимался Ельсуков.
— Уймись, Савва! — велел Сигизмунд Артурович. — Помнишь, ты рассказывал, будто Козладоев скупил все акции Северопольского завода?
— Ну, положим, не все, а только контрольный пакет.
— А ты сам-то бывал на заводе?
— Шутишь! Да я там вкалывал, пока не схлопотал первый срок.
— Вот и хорошо. По телевизору говорят, мужики с того завода подводную лодку собрали в Колумбии. Причем даже без чертежей. Как думаешь, это правда?
— А то! — ухмыльнулся Сапер. — Я вот что скажу. Эти заводские работяги чего угодно тебе соберут. Из любого неликвида конфетку сделают.
— В общем, так. Привези-ка ты мне, братец, эту бригаду. Хочу перетереть с ними Папину идею. Ну, насчет светлого будущего.
— Вообще-то, надо бы к ним Ромку Хенкина пристегнуть, — немного поразмыслив, предложил Ельсуков. — Мозги у пацана, как у Президиума Академии наук. Он ведь инженер милостью божьей. А его на профсоюзы задвинули. Толку там с него, как с козла молока…
Бригаду шеф-монтажников вместе с Хенкиным Савва Макарович через несколько дней доставил из Северопольска в Москву. О чем наедине договаривался с ними Сигизмунд Артурович, сообразить было нетрудно. В тот же день мужики, осмотрев «исчезатель», пылившийся в комнате Пантелея Ягодкина, перевезли прибор в Метелкино. Там они провозились недели две, пытаясь разобраться в устройстве Пантелеева детища. Наконец Михалыч, ихний бригадир, сообщил, что за работу они берутся, но представил обширный список деталей, потребных для сборки будущей установки.
Полтора месяца бригада практически не вылезала из административного корпуса, превращенного после перепланировки в сборочный цех. Наконец Михалыч с усталым, но довольным выражением лица объявил, что они готовы приступить к предварительным испытаниям.
«Исчезатель» Ягодкина с натугой глотал папиросные окурки. Три мешка картошки, втиснутые в кабинку размером с уличный пластмассовый туалет, без какого-либо напряга испарились в мгновение ока. Это была победа! Еще два дня потребовалось на подключение багажного контейнера и проведение финишных испытаний. Теперь предстояло самое главное. То есть отработка методики привлечения клиентов.
В уголовном деле, возбужденном по факту хищения гохрановских брильянтов, Олег Борисович Козладоев, президент НЛО, фигурировал поначалу лишь в статусе свидетеля. Однако после того, как Артурчик лично переговорил с генералом Прониным, Козладоева поместили в СИЗО. Трех суток пребывания в этом учреждении вполне хватило Олегу Борисовичу, чтобы визит Папы Сильверста попритчился ему пришествием ангела-хранителя, спустившегося с небес. Могло бы показаться, будто все это уж очень смахивает на обыкновенный шантаж. Отнюдь! Арнольд Валентинович просто-напросто обрисовал потенциальному клиенту сказочную перспективу перемещения на полвека вперед.
— Данная процедура, как вы сами понимаете, дело весьма затратное, — продолжил он свои объяснения. — Одни только научные изыскания обошлись нам почти в миллиард. Об эксплуатационных расходах я и не говорю. Однако с вас для почина мы практически ничего не возьмем. Все свои активы вы можете, при желании, конвертировать в наличную российскую валюту и захватить с собой. Это увеличит через полвека покупательную способность вашего капитала в несколько тысяч раз. Мы лишь попросим передать нам в доверительное управление акции Северопольского завода. По прибытии на место вы сможете распорядиться ими по собственному усмотрению. Мы же обязуемся пересылать раз в год сумму причитающихся вам дивидендов за минусом двадцати процентов в качестве нашего комиссионного вознаграждения. Слова, не подкрепленные доказательствами, суть пустой звук. Завтра мы сможем продемонстрировать работу установки, хоть это и сопряжено с немалыми расходами. Но их мы также берем на себя. У нас будет только одно небольшое условие. После демонстрации, если вы откажетесь от перемещения, вас придется ликвидировать. Поймите меня правильно. Попробуйте представить, сколько желающих тут же кинутся к нам, ежели возможность перемещения в будущее получит широкую огласку. Нас ведь просто-напросто разорвут на куски. Так что выбор за вами.
Обещанная демонстрация состоялась на следующий день. Тофик Белоглазов при ней тоже присутствовал, но только в качестве наблюдателя. То есть стоял в сторонке и, как говорится, «мотал все на ус». После детальных пояснений, которые озвучил инженер Рома Хенкин, в зал приволокли пьяного бомжа. В помещении тут же повеяло жутким запахом привокзального сортира. «Аромат», понятное дело, исходил от этой давно не стриженной и не мытой личности неопределенного возраста с черно-сивой бородой, заросшей до самых глаз.
— А где его барахло? — поинтересовался Папа Сильверст.
— Уже несу, — отозвался появившийся в дверях Вася-душитель. На вытянутых руках он брезгливо нес несколько пластиковых пакетов с каким-то тряпьем, от которого тоже смердило отнюдь не фиалками.