Едва только поганое место осталось достаточно далеко, я распахнула переднюю дверцу фургона и, не оборачиваясь, крикнула внутрь:
– Эй, Вереск! Глянь как там Рад! – Меня сильно волновало, что сын так долго молчит. Обычно-то я была только рада, если он спал и не орал, но не в этот раз. – Вереск! Ты там оглох что ли?!
Тишина.
Я плюнула в сердцах и, бросив поводья, полезла в повозку. Глаза не сразу привыкли к полумраку после яркого дневного света, а когда привыкли, я увидела, что парень лежит на полу. Ровно там, где я его оставила.
– Каи! Да что с тобой?! – я знатно испугалась, но почти сразу поняла, что мой дружок всего лишь крепко спит. – Ну твою ж... Хоть бы до постели дополз...
Я набросила на него одеяло и поспешила вытащить сына из колыбели. Подхватив широкою полоску ткани, лежавшую на постели, привычно намотала ее на себя и сунула Рада в это мягкое гнездышко.
– Просыпайся, малыш, – велела я ему, выбираясь обратно на возничье место. – Хватить уже сопеть. Ешь давай...
К моему величайшему облегчению Рад отозвался на эти слова, завозился, захныкал, отыскал губами грудь и начал сосредоточенно чмокать. А потом наконец открыл свои синие, как летнее небо, глаза.
Хвала богам! Так-то лучше.
За пару часов мы добрались до большого тракта. Деревни вдоль этой дороги попадались часто, да и телеги то и дело ехали навстречу. Здесь страх, гнавший меня все дальше и дальше, понемногу ослабил свою хватку, и сердце мое перестало стучать так сильно, а руки уже почти не дрожали. Когда мы выехали к реке, и я приметила трактир неподалеку, а еще чуть в сторонке – небольшой монастырь, тугое напряжение внутри разом ослабло. Все. Здесь уже безопасная территория. Здесь можно не бояться.
До трактира оставалось всего ничего, но вожжи вдруг выпали у меня из рук, а сама я привалилась спиной к стенке фургона и поняла, что сейчас разревусь.
Куда нам ехать теперь?
Зачем?
Все кончено.
У нас нет ни денег, ни товара, ни надежды на добрую жизнь...
Я знала, что в фургоне еще остался запас еды, а лошади могли питаться травой, которая щедро росла повсюду, но все это не слишком-то утешало. И, хотя над головой у меня ярко светило щедрое весеннее солнце, а небо сияло голубизной, мне хотелось только одного – забраться в свою постель, накрыться с головой одеялом и спать, спать, спать... И забилась, застучала в голове мысль, которую я ненавидела, потому что она означала лишь одно – все снова очень плохо.
«Домой... Я хочу домой...»
Но у меня не было дома. Никогда не было дома краше фургона, и я не хотела иной судьбы. Когда мой разум рвался домой, я понимала, что это не о каких-то прочных стенах и крыше – это про возвращение туда, откуда приходим мы все. Это означало, что мир стал слишком острым, слишком горьким, слишком тесным для меня.
«Я хочу домой, мама...»
В глазах защипало. Я сердито утерла намокшие ресницы и, отворив дверцу в повозку, скользнула внутрь.
Мой дом здесь. И нечего сопли разводить.
Сдохнуть всегда успею.
Вереск так и лежал на полу, даже не шевельнулся за минувшее время. Я подошла к нему и, опустившись, на колени, осторожно коснулась беловолосой головы.
Проклятье! Он был холодным, как мертвец!
Отдернув руку, я застонала в яростном бессилии. Сердце снова застучало в ребра тяжелым молотком. Утраченная шкатулка разом перестала казаться чем-то действительно важным. Демоны с ними, с деньгами! Есть вещи, которые не купишь за золото...
– Каи, ты чего? – я облизала губы и перевернула его на спину. – Ты ж не помер тут, а?..
Нет, не помер. На шее у него медленно – слишком медленно! – пульсировала тонкая жилка. Я нащупала ее и выдохнула с облегчением.
– Эй!.. Да что с тобой случилось-то? – Не обращая внимание на недовольное кряхтение сына в перевязи, я принялась тормошить мальчишку – в точности, как делал это он сам всего-то пару часов назад. – Просыпайся! Хватит меня пугать!
Но он не просыпался. Я заметалась по фургону, не понимая, за что хвататься, что делать. Бросила в почти угасшую печь сразу пару поленьев, раздула огонь. Потом сунула Рада в колыбель и ухватив Вереска подмышки, потащила его к своей лежанке. Она была широкая, теплая, такая уютная... не то что его узкая откидная полка. Кое-как затащив на нее мальчишку, я укутала его всеми одеялами и обоими нашими плащами, а потом и сама забралась под эту кучу тряпок, обняла крепко-крепко.
– Каи, Каи... Это ведь ты сделал, да? Ты их всех свалил? – Я хорошо помнила рассказы Лиана и Айны о том, как тяжело порой магам дается колдовство. Какую высокую цену приходится платить им за чрезмерные усилия. – Как же ты это сумел, котеночек?