Когда все приехали, я поругался с Мартином из-за того, что он намеренно растягивал наш разговор. Я морально убивал себя за то, что опоздал всего на чуть-чуть. После допроса работников отеля выяснилось, что мы с Майей разминулись где-то в пяти-семи минутах. Я мог бы нагнать автобус, если бы бросился за ним сразу.
Я вообще мог бы не уезжать. Чего мне стоило расстаться с ней уже в Лагере и свалить в какую-нибудь командировку? И она была бы в целости и сохранности. А теперь где она? Не обокрали ли ее? Нашла ли она, где переночевать?
Почему я в последнее время такой придурок? Не узнаю себя совершенно. Коллеги стали от меня шарахаться, как от прокаженного. Они ведь привыкли, что я, несмотря ни на какие гадости в жизни, свечусь как лампочка. Теперь выдавить из себя улыбку просто нереально.
Мартин обещал свернуть мне шею, если я с помощью коллег не найду Майю в течение суток. Да я сам был готов себя прибить. Но поиски прошли безрезультатно. Всем нашим агентам уже давно нужно было возвращаться домой и операцию в конце концов свернули, оставив мне в напарники молодого парнишу и указание не возвращаться без Майи.
— Ты думаешь, я могу спокойно уехать, если мы ее не нашли? Я и без твоего указания остался бы здесь!
— Хватит препираться, псих чертов, — огрызнулся Мартин. — Еще одно возмущение — и я тебя прямо отсюда отправлю в Апексориум прямым рейсом!
— Засунь в жопу свои пустые угрозы и вали уже нахрен домой. Морду твою перекошенную видеть не могу!
— С ума сойти, Лео! — пискнул рядом чей-то женский голос. — Ты никогда так не выражался!
Зверея от злости, метнул взгляд к лицу коллеги, которая скривилась так, будто проглотила червя. Я ее трахал или нет? Не помню… Черт бы подрал гребаную память! Я раньше никогда не забывал такое!
Майя нагло заполнила все пространство в голове, вытеснила собой всех девушек, что были до нее. Как мазохист, я вернулся в десятый номер, наорал на женщину, которая собралась менять постель, и упал в одежде на простыни, что еще хранили ее запах. Я собирался жить в этом номере, отчаянно надеясь, что она вернется сюда… По какой-то причине, неведомой мне.
Но не продержался и ночи в одиночестве. Снова не мог уснуть. Воспоминания резали изнутри, медленно убивали меня. Куда ни глянь — я видел ее невозможно красивые большие глаза, мягкие шелковистые волосы, изгиб тонкой шеи, сладкие губы, округлые упругие груди, к которым не позволял себе прикоснуться даже в фантазиях. Потому что каждый раз, когда за прикрытыми веками, к ней приближался, в ее глазах разгоралась ненависть. Я чувствовал, что больше не имею права к ней прикасаться.
На следующий день я со своим напарником переехал в другой отель, в десяти минутах езды от предыдущего. Дни потянулись одной сплошной черной полосой. Когда долго не можешь найти человека, начинаешь думать с каждым днем, проведенным в бесполезных поисках, только о худшем. Я старался хоть немного вернуть прежнего себя и надеяться на то, что с ней все хорошо. Что у нее достаточно сильная тяга к жизни, чтобы не покончить с собой или не вляпаться в смертельно опасную ситуацию. Как-то ведь она сбежала от Охотников, получив дар… А я даже не узнал как. В тот день думал лишь о себе и о том, как скорее доехать до гостиницы, завести ее в номер и наконец-то склонить к сексу.
Мне чертовски хотелось хоть раз напиться до беспамятства. Но я боялся, будучи в пьяном угаре, пропустить звонок от Мартина. Коллеги, вернувшись домой, продолжали удаленные поиски. Постоянно проверяли списки пассажиров аэропортов, посетителей гостиниц, больниц, да и вообще любых учреждений, где могло всплыть ее ФИО. Хотя я оставил ей достаточно денег, чтобы она могла даже купить себе липовые документы. На самом деле я просто ей оставил деньги для того, чтобы она купила себе хороший фотоаппарат, ноутбук и не отказывала себе ни в чем, пока не устроится в Лагере и не начнет работать.
Теперь же моя финансовая помощь сыграла со мной злую шутку. Именно благодаря этим деньгам у нее получалось хорошо прятаться. Или же из-за этих денег кто-то пришил ее и грамотно спрятал труп. Я не хотел об этом думать, но время шло… Фотографию Майи разослали по всем Лагерям, объявили официальный розыск, а мне пришлось возобновить общение с отцом и его невестой.
Они так и не разошлись после той ссоры. Светлана Иннокентьевна даже успела продать свою квартиру и переехать к нему, после чего долго сокрушалась, когда Майя исчезла. Мол, ее дочери теперь не будет куда вернуться, если она образумится. Это был, видимо, единственный человек, который верил в то, что с Майей все в порядке, она просто где-то прячется и в конце концов вернется. Еще она донимала меня тем, что я должен переехать в особняк отца, простить его за все и прекратить вражду, от которой всем только хуже.