– А жаль, – вздохнула богиня. – Это было бы… занятно. Впрочем, ты отчасти прав, мне хватило твоей предыдущей выходки. Я уж думала тогда, ты не выкарабкаешься...
– Ты ответила, чтобы поболтать или помочь?! – не выдержал Кэллиэн. – Я не приносил жертву перед воззванием… Назови плату сама.
– С тебя? Плата? – Наигранное удивление. – Мальчик, если мне не изменяет память, я никогда ничего у тебя не просила и не требовала, кроме одного – останься в живых. Моя цена остается прежней. Мне все еще угодно твое служение.
– Я давно не служу тебе! – забывшись, рявкнул Кэллиэн.
– М… значит, признаешь, что когда-то служил?.. Мальчик, ты сегодня чрезвычайно меня радуешь! – В голосе отчетливая насмешка. Кэллиэну показалось, что зубы он уже стер минимум на миллиметр, а клык – на все три. – Однако позволю себе с тобой не согласиться. Служить можно по-разному, – загадочно сообщило зеркальце. – Что до этой жертвы… Сперва ответь мне на один вопрос: кто он для тебя, мальчик? Почему ты решил, что волен просить за него? Почему пытаешься спасти?
А то она сама не знает! Богиня или кто, в конце-то концов?
Потому что поклялся, разумеется, и привык относиться к своим клятвам серьезно.
Князь – это князь, и этим все сказано.
Но вряд ли Шаэли удовлетворится таким ответом. Да и он сам...
Маг несколько растерял злость, против воли задумавшись.
Кто он для него?
Они не друзья и даже не приятели, это Кэллиэн замечательно понимал. Но связавшие их узы реальны и не ослабели с годами…
Потому что завязаны на жизни, смерти и крови?
– Когда-то нас связала грань, – наконец произнес Кэллиэн. – Затем кровная клятва. Я обязан сделать все, что в моих силах, для его защиты, потому что он – тот, кто многое сделал для меня. Князь не первый, кому мне довелось помочь и служить, но он первым подарил мне свое доверие, дал мне возможность жить, а не выживать. Я должен спасти его, а затем отыскать виновника.
– И это все? – холодно осведомилась богиня.
Раздался тихий-тихий рык.
– Я... привязался к нему, – наконец неохотно признал Кэллиэн. Эта исповедь была откровенно унизительной, и ему пришлось вновь напомнить себе, что до разговора с ним снизошла сама богиня, и будь он хоть трижды черной кровью, без нее сейчас окажется беспомощен. – Его есть за что уважать.
– И?..
– И еще ради его старшей дочери! – раздраженно добавил Кэллиэн. – Я обещал ей защищать его и буду делать это даже пред твоим ликом! Я хочу, чтобы она вернулась домой, а не на пепелище былых надежд. Я хочу помочь!
И маг умолк, тяжело дыша.
Простое признание, которое подчас сложно дается.
Он привык выполнять приказы, поручения, клятвы, прятаться за чувством долга. Но разве сейчас они – основа? Он хочет помочь князю, Инерис, всему этому княжеству, в котором успел обжиться... И только потом уже – должен.
– Хорошо, – и даже в голосе слышится одобрение. – Умей отвечать себе на сложные вопросы, это полезное свойство. Раз этот человек и его близкие тебе дороги, я нынче не заберу его, даже если он будет барабанить в мое зеркало изнутри. Более того… По случаю возвращения блудного жреца сделаю тебе небольшой подарочек, – тон стал заговорщическим. – Если продолжишь выступать сейчас как мой жрец, твой личный ритуал не прервется… Правда, сил истратишь изрядно – тебя все-таки не готовили на эту роль.
И зеркало подмигнуло бледно-зеленым.
– Удачи, мой жрец.
Кэллиэн едва не швырнул зеркало в стену.
Как обычно, высмеяла и ушла. И сбила с толку напрочь.
Он думал, она сделает все, чтобы заставить его вернуться к черной магии. А взбалмошная богиня решила помочь ему уйти от нее!
Искушение побиться головой о стену удалось подавить не сразу.
До Кэллиэна долетел отголосок полубезумного, но очень довольного смеха, от которого по спине пробежал холодок.
...Ладно, сочтем это благословением.
Главное – она пообещала не забирать князя.
Теперь наложить краску на собственное лицо... Хотя нет. Если он выступает как жрец…
Жрец пользуется только собственной кровью.
Боли и крови маг не боялся, и вскоре на коже уже неприятно подсыхали прорисованные узоры.
Вспомнить напоследок текст – сбиваться нельзя…
– Во имя Шаэли – оковы плоти да будут раскрыты, и разум, что бьется еще во мраке, пусть утишится…
Первая часть с ее ломаным ритмом даже тренированное сознание подгибала под себя. Но он дочитал воззвание к жертве.
Теперь самое сложное для него – привести человека на грань. Оставалось надеяться, что старая клятва на крови позволит ему сделать то, что должно. И что его природа тоже не помешает.