Острие ритуального кинжала с сомнением замерло у груди князя, пробило кожу... и Кэллиэн запоздало понял свою ошибку. Резким движением перехватил клинок, уже готовый нырнуть в горячие ножны чужой плоти.
Шаэли же сказала, что он и так на грани… вряд ли случайно обронила. Она ничего не делает случайно…
А значит, хватит и этого.
Его ноздри затрепетали. Желудок свело привычной горячей судорогой. Ну уж нет!..
– По крови твоей, по воле моей! Асх Шаэли! – резко закончил он.
А вот теперь – не дышать. Вообще не думать о крови. Это просто красная краска. У нее нет ни манящего запаха, ни дурманящего вкуса...
Удерживаясь от искушения сделать вдох, обмакнуть дрожащие пальцы в собравшуюся на теперь впалой груди лужицу, провести ими по лбу.
Не облизывать губы, нельзя – на них могла упасть крохотная капля.
Черный клинок полыхнул черным же пламенем, очищаясь.
Вспороть себе вену в присутствии окровавленного человека – очень, очень плохая идея. Но ритуал необходимо продолжить.
Капля почти черной крови падает на губы князю. И жрец Шаэли отточенно-плавным движением подносит к ним зеркало.
В пелене дыхания вдруг проявился рваный тоннель со стенками из клочьев паутины – и мгновенно затянул его сознание, не дав ни войти в транс, ни сплести нужное заклятье. Он даже удивиться не успел.
Темно. Холодно. Жадная трясина затягивает, наваливаясь невозможной тяжестью – но не на тело, а на разум. И чем глубже, тем гуще она пронизана иррациональным желанием поскорее нырнуть в забвение, в черноту.
Но что-то еще держит… Что может держать его здесь, когда само его существование так бессмысленно?..
...Нет.
Понадобилось изрядное усилие, чтобы в этой серой с алыми прожилками тьме заново осознать себя.
Это не его чувства – чужие. Чужие желания. И чужое сознание, в которое его милостью Шаэли затянуло.
На уродливый серый кокон с алыми всполохами проливается бледно-зеленоватый свет, открывая поистине страшную картину.
Говоря метафорически, сущность князя превратилась в побитый молью шерстяной ковер, выцвела и выгорела, и из нее спокойно уходила жизненная сила. А внутри бурлила невнятная смесь эмоций, совершенно несвойственных князю. Кэллиэн никогда не разбирался в чувствах, но сейчас легко читал их – боль, неверие, опустошенность. И самое сильное и страшное – чувство вины, разъедавшее сущность изнутри.
Вот какую силу богиня дает своим жрецам?.. Проникать в самое сплетение страстей человеческих?
«Милорд?» – осторожно, на пробу позвал Кэллиэн.
И здесь, в самой сердцевине чужого сознания, он наконец получил слабый отклик.
– Дэтре?..
Не голос в буквальном смысле… но даже как ментальный тон он показался до боли знакомым.
Достучался-таки...
– Уходи, не трать на меня силы, – донеслось вдруг до Кэллиэна, и радости у него несколько поубавилось. Похоже, самое сложное еще впереди.
Серая реальность чужого сознания ярче взбурлила красным. Гнев, нежелание слушать, нежелание слышать.
Упрям, как обычно. Что-то не меняется даже под чужим гнетом.
– Не могу, милорд, – честно сообщил Кэллиэн.
Все верно. Он понятия не имеет, как попал сюда. И о том, как выбраться, подумает позже.
– Клятва не обязывает тебя помогать тому, кто не стоит помощи. Я не должен жить, – наконец заявил князь. – Оставь меня.
Нет, так не пойдет.
– Напротив, милорд, – возразил маг. – Вы нужны нам, как никогда. Здесь, а не на том свете.
– Я не должен жить... На моей совести слишком много фатальных ошибок и непростительных решений. Я не смог уберечь от гибели свою жену и должен вымолить у нее прощение... И моя дочь. Моя Инерис… Я своими руками, сам...
– Ну, положим, не сами, – кашлянул Кэллиэн, но его не услышали.
– Я не ценил ее. Подозревал по каждому пустяковому поводу. Подверг риску. Из-за меня она отправилась в это нелепое путешествие, из-за меня пропала и погибла. Какой я отец после этого? Какой муж? Как может управлять страной человек, не способный защитить свою семью, не способный сплотить ее?
Интересно, князь себя убедил в гипотетической гибели Инерис или услышал сквозь сон скорбные вести, когда они разносились по замку? Ему ведь было известно лишь о ее исчезновении…
И занятный вырисовывается треугольник: жена – дочь – страна. Для него семья и княжество настолько тесно связаны?
– Я должен умереть. Я хочу умереть. Я не имею права жить, – подытожил князь. – Оставьте меня, лорд Дэтре. С чистой совестью.
Знакомые словечки. Говорит совсем как леди Дженис.
– Хотеть умереть – означает сдаться, а вы всегда были человеком действия и вели войну до последнего. Это не ваши чувства, князь, – жестко произнес Кэллиэн, – а наваждение, результат чужих чар. Слабых, почти незаметных, из-за чего я не обнаружил их вовремя. Они же не так давно заставили вас заподозрить Инерис в измене. Это моя вина, а не ваша, мой недосмотр. Поэтому я сделаю все, чтобы вам помочь.