Вампир невольно оскалился. Боль и гнев хлестнули одновременно, но он усмирил их. На бледное, слишком рано утратившее свойственные юности черты лицо вернулась ледяная маска.
И советников, которые честно признались во всем, оказали ему полную поддержку и сейчас со страхом ожидали высшего решения в городской тюрьме, он тоже помилует, как бы ни брызгал слюной дед и его сподвижнички. Многие из них возьмут новое родовое имя взамен того, что было осквернено изменой. Все, кто стоял во главе заговора, уже мертвы. И его рука не дрогнула, когда он подписывал соответствующие указы.
Узкие губы вампира сжались.
Было нелегко хладнокровно решать чужие судьбы, относиться к другим лишь как к инструментам, способным сослужить ту или иную службу. Однако пришлось учиться и этому.
Не о такой жизни он мечтал…
Но хлипкий мост, ведущий в прошлое, давно сгорел за спиной, оставив лишь скрипящий на ветру обугленный каркас. Сделай шаг назад – и вместе с ним канешь в пропасть.
Поэтому остается только идти вперед.
У него больше нет семьи. Нет друзей. Нет ничего, кроме империи.
Значит, нужно навести в ней порядок.
И он это обязательно сделает.
В конце концов, разве не к этому его готовили?
Что до пропахшего интригами и страхом столичного дворца…
Даскалиар скрестил руки на груди, глядя на осенний город, еще более серый и сумрачный, чем обычно.
После коронации он уедет отсюда при первой же возможности. Куда угодно, хоть в культурную столицу, Риату, хоть в горы оборотней, коз гонять…
А может, и гораздо южнее.
Вампир замер, осмысливая нелепую, но такую притягательную идею.
Раз уж он решил навести в империи порядок, не стоит ли начать с самых проблемных регионов?
Нужно только выяснить, на кого в этом гадючнике можно положиться – доверять другим будущий император разучился раз и навсегда, но надежных людей можно найти и испытать… Кто-то же должен следить за порядком в столице.
Дед будет в ярости, он ведь уже подробно расписал за внука все приоритеты и решения…
Но, пожалуй, лучше момента, чтобы поставить старого прохиндея на место, не придумаешь.
Даскалиар Данком-Эонит Дариэт холодно усмехнулся. Черные, как ночь, глаза с ярко-алыми вертикальными зрачками хищно блеснули. У него еще есть время на то, чтобы досконально продумать свои действия.
***
Первые ощущения были… очень странными.
Тень, образованная непонятно чем… Откуда? Они же в пустыне, среди бескрайних барханов… Жаркий ветер развевал шарф и пряди волос, щекотавшие лоб. Ее саму легонько покачивало.
Под щекой до странности знакомое тепло, даже жар.
Инерис, превозмогая слабость, приоткрыла глаза – и в следующий миг удивленно распахнула их.
Они как раз летели вниз по бархану – так плавно, как она сама не смогла бы сбежать даже без груза.
Демон легко мчался по дюнам, держа ее на спине.
Инерис невольно ухватилась за руки, бесцеремонно подхватившие ее под колени, сжала ногами бока Каэра, отметив, что, в отличие от прошлого раза, когда он словно не чувствовал ее веса, дышит демон тяжело.
Почему он не проваливается в песок? С двойным весом… она утопала в красном песке по щиколотку, когда шла сама!
– Пришла наконец в себя?
Инерис через силу кивнула.
Он остановился и кое-как, медленно присел на корточки, дав ей возможность осторожно сползти с его спины. Впрочем, толку с этого было мало – не удержавшись на ногах, она тяжело плюхнулась на песок и невольно охнула. Торопливо поднялась, растирая отбитый зад, и стерла пот с лица и шеи рукавом рубашки. Сейчас уже и не поймешь, то ли холодный, после обморока – внезапно подступившую тьму Инерис вспомнила и содрогнулась, – то ли самый обычный.
Демон только махнул рукой – мол, садись, можно. По-прежнему одолевала слабость, и леди-наследница даже не стала спрашивать, с чего вдруг такая роскошь, а молча устроилась на песке поудобнее.
Затем запоздало огляделась. Солнце уже клонилось к закату, но по-прежнему далеко расплескивало багровые лучи. От соседнего бархана протянулась длинная тень, налившаяся фиолетовым, как грозовая туча. Неровные края только усиливали сходство... Облака, которые на родине в это время дня золотились или розовели, здесь словно залило кровью.
Наступал ее первый вечер в пустыне.