Маг пожал плечами и вздернул губу.
– Не смешите, миледи, у меня всего один клык, а не два. Небольшая и досадная патология, как у того же лорда Рагора.
– Но ты же… ты же…
– А я не говорил, что не умею кусаться, – холодно усмехнулся маг.
Ральда с ужасом взирала на него, и Кэллиэн наконец ощутил себя хозяином ситуации.
– Ну так что, леди Ральда, продолжим игру? Учтите, я, будучи истинно темным, преотлично терплю боль, холод и голод… Последний, правда, со временем может превратиться в жажду крови – у каждой профессии свои издержки. Кровь неплохо восполняет силы, можете спросить у лорда Энри или этого вашего остроухого.
– И Дориан знал?! – вырвалось у леди Ральды.
– От князя у меня тайн не было, – спокойно сообщил Кэллиэн. – Вы, кажется, хотели знать, почему именно я в случае кризиса защищал леди Инерис? – вкрадчиво осведомился он. – Все просто. Я умею убивать и делаю это без колебаний и жалости. – Он смерил королеву взглядом. – Ну что, подождем еще немного? Вы же хотели больше узнать о моих… талантах. Я готов их вам продемонстрировать. Во всем разнообразии.
– Ты… не смей мне указывать и угрожать, ты в цепях и совершенно беспомощен! Теперь я для тебя – единственная госпожа! – хорохорится, а голос-то дрожит... и ее власть над ним, навеянная зельем, распадается окончательно.
Королева замахнулась было хлыстом, но маг одарил ее таким взглядом, что она живо передумала. Отступила. Поежилась. Нервно закуталась в плащ, подхваченный с окна, даже грязь не стряхнула…
– Что ж, значит, ты никогда отсюда не выйдешь. Тебе наверняка есть что скрывать, с таким-то прошлым. Я – твоя единственная надежда. Не принесешь мне клятву верности – я вскрою все твои секреты, все твои тайны. Ты будешь моим – или я тебя уничтожу. Будь ты темным или светлым, жизнь у тебя одна. И она в моих руках.
Уже у порога ее остановил тихий, сочащийся угрозой и едва сдерживаемым рычанием голос мага:
– Я не принадлежу никому, леди Ральда. И советую вам об этом не забывать. Лично я о происшедшем сегодня забывать не намерен.
Он был закован в цепи, лишен магии, оказался фактически вне закона из-за обвинения эльфа.
Но эти слова – или тон, которым они были произнесены? – напугали Ральду.
Его нельзя оставлять вот так. Нельзя! Он куда опаснее, чем она думала… Нужно попытаться надеть на него ошейник, а если не получится… жаль, конечно, но иного выбора не останется. Или он перейдет на ее сторону, или придется его устранить.
Как именно она планирует это сделать, Ральда не подумала.
Она развернулась, снова распахнула плащ, взяла подсвечник и подошла ближе к магу.
– Говоришь, преотлично терпишь боль и холод? Но кто сказал, что пытать можно только болью? Посмотрим, как ты вытерпишь вот это.
Ее голос послушно изменился, оброс повелительной глубиной и бархатистостью. И Ральда поняла: сработает! Не может не сработать!
– Я зажгла в тебе страсть, маг. И она никуда не денется, будет лишь разрастаться, пуская корни. Ты очень скоро забудешь обо всех своих принципах, обо всех запретах, и будешь желать лишь одного – исполнять все мои желания и прихоти, лишь бы утолить ее. Ты быстро признаешь мою власть над собой! Ты будешь служить мне, будешь выполнять все, что прикажу, будешь принадлежать мне безраздельно…
Ярость вспыхнула мгновенно, пожрав разгоревшиеся было блики уже знакомого вожделения.
В последний раз эти слова говорил ему в Йерихо мерзавец, считавший себя его хозяином.
В синих глазах полыхнули алые отблески, и явно не свечных огоньков. В них было нечто, леденящее кровь.
Ральда поневоле умолкла, отступила… И маг рванулся вперед.
Хлопнула дверь, проскрежетал тяжелый засов, который задвинули так быстро, словно он не был сделан из цельного дуба. Раздался громкий и частый цокот каблучков.
...Ушла. Хвала Вечности…
Кэллиэн обвис в цепях, борясь с болью. Скорчился, насколько позволяли оковы. Кости крутило так, будто они вот-вот сломаются, кровь словно превратилась в щелочь.
Эту боль ничем нельзя было заглушить.
Попытавшись напасть на королеву, он едва не нарушил клятву, которой не было дела до обстоятельств.
И вместе с тем эта боль не давала утонуть во вновь подступившем розово-алом мареве.
Но как Ральда это сделала? Ведь действие эликсира сошло на нет, он почувствовал…
И вместе с тем в голове до сих пор звенел отзвук голоса, такого звучного, подкупающего, зачаровывающего…
Ощущение липкой паутины вернулось вновь, стоило эху воспоминаний пробиться через боль, и Кэллиэн тихо застонал сквозь стиснутые зубы. Ниже пояса снова требовательно вспыхнул утихший было жар. Память принялась услужливо подкидывать воспоминания о ее пышном теле, и его снова бросило в пот.