Перо вполне подходило по заданным характеристикам, о чем маг и сообщил.
– И не спешите ее хоронить, – тихо сказал он, не удержавшись. – Возможно, надежда еще есть. Королева, по крайней мере, надеется.
Девушка неожиданно зло фыркнула.
– Как же, надеется… Она никогда ее не любила. А теперь изображает вселенскую скорбь, потому что «что же иначе люди подумают»… ой.
Сообразив, при ком позволила себе такую вольность, девушка пошла зелеными пятнами.
– Никогда не любила, значит? – повторил маг, нехорошо подобравшись. – А ты откуда знаешь?
– Так ведь…
– Не бойся, я никому ничего не скажу, – приободрил ее Кэллиэн, правильно истолковав испуганный взгляд. – Даю слово.
– Так ведь леди Инерис, хоть и не доставляла проблем, никогда ее матерью не считала. И с ее мнением тоже не считалась, разве что в вопросах нарядов. А слуги многое подмечают, милорд, мы же для большинства господ просто мебель. Я, возможно, слишком зло сужу, но никогда бы не сказала, что они друг другом дорожили. Общались только потому, что положено, ни грамма теплоты. Князь – да, он дочь любил, хоть и суровой любовью. А королева… – она беспомощно пожала плечами. – Не могу объяснить, упрекнуть ее не в чем, но чувствуется это. У меня-то есть любящая мать, я знаю, что это такое. По мужу она, может, действительно убивается, а вот на леди Инерис ей всегда плевать было!
В последнее время слишком часто он получает противоречивые сведения относительно милейшей королевы.
Конечно, это всего лишь слова служанки, судившей с горячностью и наверняка небеспристрастно… Но говорила девушка искренне.
Сам-то он ничего не понимал в привязанностях…
Равнодушие равнодушием, но... может, Ральда была в глубине души действительно привязана к Инерис? И потеряв ее, осознала это?
Тельса спрашивать рискованно, да и ни к чему… Няня живет в детском крыле, куда у него нет доступа, да и не гарантия, что женщины будут готовы искренне и доверительно побеседовать с ним на эту тему… Скорее, наоборот. Может, лорда Рагора разговорить?..
Новая мысль.
Интересно, а королева пыталась отговорить князя, когда он решил отослать Инерис прочь?
Можно на досуге задать ей этот вопрос, но если она правда притворяется (весьма умело, если так), то вряд ли даже заклинание видения правды ему поможет. На том докладе Хартена оно не уловило в леди Ральде ни малейшей неискренности.
Но проигнорировать такое свидетельство тоже нельзя.
Пожалуй, Кэллиэн впервые пожалел о том, что его репутация и положение не позволят ему запросто побеседовать со слугами. Его слишком боятся.
– Милорд… вы закончили здесь?
Он стряхнул неуместную задумчивость и обнаружил, что стоит прямо под дверью ее спальни.
Обои в дурацкий цветочек, Инерис в ночной рубашке… А потом в том платье, которое сама не смогла застегнуть… обернулся, взгляд упал на диванчик, на котором она тогда уминала за обе щеки шоколадный торт…
– Да, – холодно кивнул Кэллиэн и молча направился к выходу.
Кем бы ни оказался в итоге организатор этой милой шалости – хоть бы и самой королевой, да даже одним из младших богов! – он его непременно вычислит. И заставит очень, очень искренне раскаяться.
Отдать готовые амулеты, вернуться к себе в лабораторию и заняться краской. Будем надеяться, за сегодняшний день князю не станет хуже…
Проходя мимо комнаты, в которой находился правитель, он не удержался и на всякий случай наложил на порог небольшое заклятье-маячок. Он узнает, если сюда войдет кто-то кроме Тельса.
Но остаток дня прошел на удивление мирно, и к вечеру вязкая черная краска, из которой он старательно выпарил яд, была готова. Препятствий не осталось. Теперь нужно дождаться, пока в замке воцарится ночная тишина – и вернуться в подвал за ритуальными принадлежностями.
При одной мысли об этом Кэллиэна охватил могильный холод.
Он горько усмехнулся.
Прошлое неумолимо настигало, как бы он ни пытался от него убежать.
***
После полудня демон засобирался на продолжение охоты, а Инерис неожиданно для нее самой сморил сон – надо же, привыкла, оказывается… Проснувшись, она пару минут полежала, но дремота отступила окончательно, и, подстрекаемая гнетущим и очень неприятным, сосущим чувством одиночества, девушка выглянула из палатки.
Каэр, вопреки слабой надежде, еще не вернулся.
Она выпустила из рук полог, осела на колени, поддавшись внезапной слабости.
Остаться наедине с пустыней оказалось куда страшнее. Подкатила иррациональная паника.
Нет, демон не бросит ее, потому что поклялся. И Кэллиэну, и…
Разумеется, как по заказу, нахлынули размышления, которые она несколько дней упорно и успешно гнала прочь.