– Такого рода схватка – настоящий маяк для неприятностей, – пояснил Даскалиар. – Фонит так, что все мало-мальски толковые маги на расстояние сотен лиг, будут знать о том, что здесь творилось. Видите, как полыхнуло?
Да уж. Словно вот-вот второе солнце взойдет. И это зарево уже не гасло. Волна жара донеслась даже досюда, словно Инерис вдруг вышла на полуденный солнцепек.
– Пожалуй, я сообщу своим…
Вампир осекся на полуслове.
Вдруг повеяло холодом. Здесь, в огненных землях, ветер никогда не приносил прохлады, раскаляясь на бескрайних черно-красных просторах, и в первый миг Инерис блаженно прикрыла глаза, наслаждаясь полузабытым ощущением. Но этот холодок был неестественным. И в нем было что-то смутно знакомое, наполнившее сердце тревожным ожиданием…
Девушка поневоле сделала несколько шагов назад.
Она хотела было спросить лорда Дариэта, не заметил ли он ничего странного, но при первом же взгляде на него получила ответ. Император выпрямился, нехорошо, как-то хищно прищурившись, и вокруг него начала клокотать, собираясь, такая сила, что у Инерис волосы зашевелились на голове.
– Быть того не может, – словно не веря самому себе, пробормотал вампир.
Холод, словно в ответ, усилился. Ровное до сих пор пламя толстых алых свечей заколебалось, едва не угасло, но в итоге лишь стало странно тусклее, будто кто-то набросил на стены черную газовую ткань.
Император сложил вместе запястья, шевельнул пальцами, собираясь плести какое-то одним богам известное заклинание.
Но не успел.
Распахнулись окна, впуская ветер – нездешний, ледяной, пронизывающий.
Потусторонний.
Стоявший перед Инерис вампир неожиданно оскалился, крутанулся вокруг своей оси, словно не знал, откуда ждать нападения. В его ладонях образовался льдистый шар с темными языками пламени внутри.
Вспышка зеленоватого сияния за стеклом – и в окно напротив Инерис влетел черный сгусток мрака.
Она испуганно вскрикнула, отскочила назад, порываясь сбежать…
Но сгусток превратился в силуэт и метнулся быстрее молнии вперед, опустившись между ней и вампиром. По белому мрамору прокатилась черная широкополая шляпа.
Инерис пошатнулась, не веря своим глазам.
Сердце затопила волна тепла, на глаза навернулись слезы. Отчаянно захотелось броситься вперед, прикоснуться к плечу, заглянуть в яркие синие глаза...
По-прежнему в черном. По-прежнему затянут в кожу, даже в этой адской жаре. Все тот же плащ с ассиметричными, словно рваными полами, по демонской моде. В отличие от императора Дариэта, он бы с легкостью растворился здесь в толпе – если бы не бледность.
Черные, как ночь, волосы рассыпались по плечам и спине, не скрепляемые теперь ни лентой, ни зажимом.
И это была не единственная перемена.
Изменилась осанка – ни следа от привычной лениво-томной небрежности пополам с легкой сутулостью. Уверенный разворот плеч, легкий наклон вперед… как хищник, готовый к прыжку.
Но это был он, вне всяких сомнений.
Кэллиэн Дэтре, собственной персоной.
Таким она его еще никогда не видела… наверное, поэтому в сердце как-то странно, незнакомо кольнуло.
Но что он тут делает? И как оказался здесь?
И почему замер, будто привидение увидел, едва глянув на ее собеседника?
Но задать ему эти вопросы Инерис не успела.
– Ты?.. – потрясенно выдохнул бывший придворный маг.
– Ну и ну, какая встреча, – раздался сочащийся ядом и напряжением голос императора.
Инерис перевела взгляд на вампира.
На узких губах издевательская ухмылка, страха в глазах нет, но рассеивать льдисто-черный шар Даскалиар не торопится.
– Сколько драматизма! И главное, демоны тебя даже не почувствовали, верно? Как невежливо, преодолел их (и мою!) защиту, даже не потревожив сигналку! Да, Доргер будет счастлив! Нежить же плохо распознает такую магию, если я верно помню твои уроки. А они все-таки на большую долю нежить.
Эта фраза вогнала Инерис в еще более глубокий ступор.
Уроки?..
Теперь она молча переводила взгляд с императора на мага.
Кэллиэн примчался сюда, так неожиданно и странно… Это ведь не портал. И о какой магии говорит лорд Дариэт? Кэллиэн – темный зачарователь, артефактор, это очень специфический вид магии, не распознать его невозможно… Что происходит?
К первой безудержной радости добавилась тревога и гнетущее предчувствие беды.
– Ваша память, лорд Дариэт, достойна всяческого восхищения.
Инерис вздрогнула. Совсем другой тон – холодно-колкий, уверенный. И где тот нейтральный, скучный, неинтересный тембр? Голос стал ниже, наполнившись заодно звоном стали и намеком на рычание.