Праслав. *jasli (русск. я́сли и т. д.) предшествует более раннее *ēd-s-li, в котором ‑s‑ является древним элементом, но ни в коем случае не объяснимо как результат древней диссимиляции[12]. Ему точно соответствует лтш. ēsli < *ed-sl-i, которое в случае образования при помощи *‑tl‑ дало бы что-то в роде *eskli или *eškli.
В качестве дополнительного аргумента в пользу древности ‑sl‑ в праслав. *jasli < *ēd-sli мы можем привлечь, с одной стороны, славянское вариантное название десен (наряду с *dęsno и *dęslo), а именно *jasno: русск. диал. ясны, укр. ясна, блр. ясно, полаб. jasna[13]. С другой стороны, ‑sn‑, представляющее суффиксальную альтернацию к ‑sl‑, наличествует в др.-чеш. jěsně ‛какое-то кушанье, какая-то еда’ (Gebauer I, стр. 634—635). Древнечешский пример восходит, несомненно, к праславянскому *ēd-sn‑ и является подтверждением того, что от и.‑е. *ed‑s‑ в праславянском языке были унаследованы как образования на ‑l‑, так и на ‑n‑. Это проливает свет на некоторые моменты происхождения этих суффиксальных комплексов, которые, по-видимому, нужно связать с континуантами индоевропейских гетероклитических (здесь ‑l‑ || ‑n‑) основ, выступающих в этом случае уже как компоненты сложных суффиксов.
Праслав. *myslĭ, как уже говорилось, В. Н. Топоров получает из более раннего *monsli, причем в качестве балтийского соответствия с ‑sl‑ он указывает на лит. mąslus ‛вдумчивый, мыслящий, понятливый’. На наш взгляд, наиболее близким к праслав. *myslĭ являются лит. mįslė̃, mąslė̃ и лит. диал. (Тверячюс) mįslìs ‛загадка’, которые следует рассматривать как производные от корня *теп‑ в лит. miñti, meñu ‛помнить’ и строго разграничить от славянских заимствовании в литовском языке, как, например, от лит. mislìs ‛мысль’[14], nuomislis ж. р. ‛мысль, соображения’ (LKŽ, по рукописи VIII тома). Указанные факты (праслав. *ēdsli : лтш. ēsli; праслав. *monslĭ : лит. mįslìs, mįslė̃, mąslė̃) позволяют считать, что, по крайней мере, несколько слов из группы праславянских образований на ‑sl‑ĭ, а, может быть, и вся эта группа, содержат древний суффиксальный элемент ‑sl‑. С другой стороны, целый ряд производных на ‑slo мы могли бы представить как развившиеся из дериватов на *‑tlo, которому предшествовали дентальные согласные ‑t‑, ‑d‑. Среди них оказалось и русск. диал. усло́. Таким образом, в ряде случаев представляется возможность для размежевания древних дериватов на *‑sl‑ и на *‑tl‑.
Имеется еще одно препятствие на пути непосредственного сравнения русск. диал. усло́ с лит. áusti, áudeklas — акцентное несоответствие. Литовский акут в áusti, áudžiu, áudeklas предполагает корень *ou̯əd‑, и мы ожидали бы соответственно в русском примере ударение на корне *у́сло, как это наблюдается в примерах типа русск. ма́сло (*māz-slo или, по нашему мнению, возможно и из *māz-tlo > *mastlo > maslo) с древним долгим гласным корня[15]. Как правило, у старых имен среднего рода с о‑основой баритонеза связана с акутом. Имеются, правда, и отдельные отступления относительно рефлексации этой закономерности русским языковым материалом. В случае с.‑хорв. зр̏но, болг. зъ́рно мы находим регулярное отражение баритонезы в соответствии с такими примерами, как с.‑хорв. си̏то и русск. си́то из *séi̯ə-to, однако русск. зерно́ с окситонезой, по-видимому, объясняется как вторичное явление, возникшее под влиянием противопоставления форм им.-вин. ед. ч. и мн. ч. типа русск. село́ : сёла[16]. Подобное объяснение предлагается нами и в отношении русск. диал. усло́, для которого, однако, нам неизвестны другие формы, например формы им.-вин. мн. ч., так что высказывания по этому поводу сопряжены с известной гипотетичностью. Несколько забегая вперед, мы приводим в качестве дополнительного аргумента болг. бу́ло (мн. ч. була́) с надкоренным ударением, ср. выше указанное болг. зъ́рно и русск. зерно́ (последнее с изменением места ударения вторичного порядка).
12
О его индоевропейском характере см.
13
Ср. нашу статью «Zur Heteroklisie im Baltischen und Slawischen». — «Baltistische Studien».
15
На это обстоятельство нам любезно указал О. Н. Трубачев, сделавший, кроме того, еще ряд ценных замечаний, учтенных автором. Пользуясь случаем, мы хотели бы выразить глубокую признательность О. Н. Трубачеву.
16