Мне это совсем, совсем не нравиться!
– Убери от меня свои лапы и другие нужные тебе части тела, – чувствуя ползущие к моим бедрам загребущие руки, гневно рявкнула я, – а то лазарет академии пополниться на одного рарка!
– Какие эмоции! Какая экспрессия! – не внял моим словам этот умственный калека, чувствительно сжимая ладонями полушария моей попки, от чего, ярость, бушующая внутри меня, вырвалась наружу.
– Я по хорошему просила, – только и сказала я, чтобы в следующее мгновение остренькой коленочкой со всей силой двинуть в пах зарвавшемуся парню. Он попытался блокировать удар, но, так как я, хоть и маленькая, но очень шустрая, ему это не удалось.
Тихий мужской стон сквозь стиснутые от боли зубы, был отрадой для моих ушей. Руки рарка расжались, подарив желанную свободу, которой я неприминула воспользоваться.
– Не смей ко мне больше прикасаться! Иначе, своих детей, ты не увидишь! – пообещала я наглецу, после чего, быстрее гоночного авиакара вылетела из аудитории.
Я уже не слышала, как придерживая свое ноющее от боли достоинство, Алер сказал: "Ты мне их и родишь, цветочек".
Остаток учебного дня пролетел для меня незаметно, слава всем богам, "коронованный" придурок не лез, а просто смотрел со стороны, изучая и не давая расслабиться ни на минуту.
Только уже садясь за руль недавно подаренного собственного авиакара, я спокойно выдохнула и запрограммировав полет, неспеша направилась в сторону дома.
Не успела я переступить родного жилища, как почти в дверях столкнулась с наследником семейства Кариоши.
Десятилетний Ринар Кариоши, мой названный брат, ребенок Оливии и арха Дэнара, чуть не вынес меня своей тушкой обратно на улицу, успев остановиться буквально за мгновенье до столкновения.
– Эй! Ты чего несешься как стая голодных ракшей? – отлипая от стены к которой прижалась, в возмущении спросила я.
– Прости, сестренка, но в доме становится жарковато, – бесцеремонно схватив меня за руку своей лапищей, он попытался вывести меня из прихожей.
– Так, – вывернув свою руку из захвата приемом самообороны, я встала в дверях, не понимая причин его бегства. – Ты можешь нормально объяснить, что происходит?
Что за день то такой!
Кто как хочет, так и хватает!
– Мама с папой пытаются выяснить, кто прав, кто виноват, опять – закатив янтарные, точь в точь как у отца глаза, пояснил брат, а я, наконец, услышала то, от чего пытался уйти младшенький.
На повышенных тонах, мама высказывала отцу то, что мы слышали примерно раз в три месяца, а именно:
– Ты на работе сутками, до позднего вечера пропадаешь, а я, дома сижу и тухну, скоро совсем деградировать начну! – я, тихонечко обогнув застывшего брата, заглянула в гостинную, из которой, собственно, и слышались гневные реплики.
– Ты знаешь, у нас сейчас идет объединение отделов, и я не могу оставить все на самотек, – спокойно возражал отец, заложив перед собой руки, рассматривая полыхающую от негодования маму.
– И вообще, я сам тебя дома частенько не застаю, так что, кто из нас отсутствует больше, еще посмотреть нужно, – добавил приемный батюшка, сразу отметив, как от его слов, у мамы вытянулось лицо.
– Я открыла три студии по урокам вокала, они тоже требуют моего внимания и контроля, – фыркнула она, уперев руки в широкие округлые бедра, чем приковала к ним взгляд мужа, который на них так и завис.
– Ну и чего ты всполошилась тогда? Я пытаюсь каждую свободную минуту провести рядом с семьей, – всесильный архар Дэнар Кариоши, притянул к себе упирающуюся для вида, жену.
– Да я понимаю, – положив руки на мощную грудь отца, мама тот час же ее погладила, – просто мне тебя в последнее время очень не хватает, – протянула она, обвивая шею своего мужчины.
– И мне, огонек, и мне, – после этой фразы, подслушивать, а тем более подглядывать, было просто некрасиво. Родители, после того, как предъявили друг другу взаимные претензии, мирились. Бурно, страстно и очень громко.
Вот и сейчас, они самозабвенно целовались посреди комнаты, никого и ничего не замечая. Уверена, что поцелуями дело не ограничится, так что, пару-тройку часов дома можно не появляться.
Развернувшись на сто восемьдесят градусов, теперь уже я сама, сцапав за руку заинтересованно развесив уши брата, направилась в сторону выхода.
– Перемирие? – лукаво улыбнувшись, спросил брат, не нуждаясь в моем ответе, а скорее констатируя факт.
– Как всегда, – улыбнувшись в ответ, пожала плечами, – пусть побудут вдвоем, глядишь, братика или сестричку через девять месяцев нянчить будем, – усмехнулась я.