- Как давно это началось?
- На первых курсах университета, - слова признания давались с трудом. - Я была одержима идеей создания нового совершенного генома, мои биологические параметры подходили под эксперимент, и я провела его над собой. Поначалу последствия не казались столь катастрофичными, но чем больше времени проходило, тем становился отчетливее привкус обреченности. Как бы я не старалась, каким бы образом не пыталась исправить ситуацию, ничего не выходило. Мне удавалось достигать кратковременного облегчения, но в последствии лекарство обернулось ядом, от которого антидота не предусмотрено.
Его взгляд, отмечавший изменения в моей внешности, был обеспокоенным, между бровями пролегла глубокая складка, и он взял меня за запястье, отмеряя слабый пульс.
- Что же ты с собой сделала, Минам, - голос мужчины стал глухим. - В этом моя вина, ведь я улетел на другой конец изученного космоса, польстившись на предложение арийцев и оставив тебя совершенно одну. Ты являлась еще ребенком, была испугана, чувствовала себя неуверенной и одинокой. Тебя некому было уберечь от опрометчивых поступков, эта обязанность лежала на мне, но я был занят исключительно работой.
- Твоей вины в этом нет, - покачала я головой. - Ты не единожды предупреждал о том, что проводить непроверенные эксперименты очень опасно, и претворять их в жизнь следует только в учебных лабораториях в присутствии опытных людей. Но я не послушала тебя и сделала всё по-своему, прости меня, отец.
Он обнял, гладя по волосам, и я уткнулась в его надежное плечо, не сдерживая скатывавшихся по щекам слез. Мне было страшно, будущее казалось тусклым размытым пятном, в котором не удавалось рассмотреть ничего.
- Минам, мой глупый взрослый ребенок, - попытался он утешить. - Я уверен, что нам удастся найти выход, насколько бы ужасной ни являлась данная ситуация. Мы что-нибудь обязательно придумаем, не нужно отчаиваться.
Отец говорил убедительно, не допуская сомнений в собственных словах, и я ему поверила. Он попросил подробно рассказать об эксперименте и динамике изменений, затронувших геном, после чего принялся проводить многоплановые анализы и сложные расчеты. Несмотря на то, что отец выглядел озадаченным, он был преисполнен воодушевления, и мы с ним провели в лаборатории сутки напролет. Профессор отправил меня отдыхать, в то время как сам остался на рабочем месте, бормоча под нос замысловатые слова.
Впервые за последние время я заснула без тревожных мыслей о завтрашнем дне, и на утро жизнь не показалась мне ужасной. На базе сопротивления, располагавшейся под землёй никому не известной планеты, я могла найти свой дом. Вероятно, он был там, где находился мой отец, даже если бы этим чем-то являлось жерло вулкана. Ему удалось продвинуться в исследованиях, и, по его словам, надо было подождать, когда корабль, следовавший из другой галактики, доставит на базу заказанные медикаменты.
Врачам удалось спасти наемника от неминуемой гибели, и у них возникли вопросы по поводу вещества, введенного в его сердце. Мне пришлось написать подробную рецептуру, и состав вызвал неприятное удивление у профессора Орион Ками Рана. Ему предоставилась возможность узнать, насколько далеко зашла моя мутация, и мои успехи в синтезе наркотических средств не вызвали у него положительных чувств.
До нас доходили новости с межгалактической арены, согласно которым после затишья военные действия между Империей и Союзом приобрели на порядок более жесткий и беспощадный характер. Если в начале конфликта атаки совершенной расы можно было назвать демонстрацией мощи и попытками устрашения, то сейчас они были напрвлены на то, чтобы полностью стереть землян с лица вселенной. Мои соотечественники терпели поражение, отчаянно пытаясь найти выход из паршивой ситуации, в то время как арийцы медленно, но уверенно загоняли их в угол.
Адмиралу Акаерин-тану удалось достигнуть успехов в политической сфере, и он возглавил совет. О нем ходили слухи, как о хладнокровном, расчетливом имперце, скупом на эмоции и настроенном категорически против Союза. Я не знала, стало это следствием того, что он выпил сок священного дерева Синау, или было проявлением личного характера, однако склонялась к первому варианту. Бывший подопытный превратился в жестокого тирана, и вселенную не единожды сотрясали бои с участием арийского флота.
В одну из ночей, когда планировалось приземление корабля, которого ждал отец, я вместе с вооруженными гуманоидами вышла на поверхность. Постоянно находиться в замкнутом пространстве было тяжело, и я отправилась наружу, чтобы подышать свежим воздухом. Профессор же был целиком погружен в расчеты и остался в лаборатории, где проводил все свое свободное время.