Словом, эльф явно знал, о чем говорил. И он обещал вылечить девочку...
Определенно стоит повременить со сжиганием диссертации.
...Чтоб его…
Кэллиэн потер переносицу.
За время своего заключения и в бегах он не раз задавался одним вопросом. Почему этот честный и правильный пресвятой лорд остроухий сдал его королеве со всеми потрохами? Точнее, почему он смог его сдать, несмотря на клятву, данную князю.
Может, магия Ральды перекрывает действие любых клятв? Оказывалось ли на Лориэля какое-либо воздействие, или на этот шаг его толкнуло что-то другое? Скажем, ненависть к треклятому черному или искренняя (чем эльф не шутит) забота о князе? Князь вроде бы называл ему условия клятвы... или нет? Может, в них была лазейка?
В кабинете маг ни малейшего следа оранжевой магии не обнаружил. Но это не говорило о том, что воздействия не было вовсе.
...Пожалуй, стоит начать с небольшой проверки.
***
Кэллиэн, как уже говорилось, суеверным не был. Но нынче пришел к выводу, что треклятый остроухий, похоже, навлекает на него тотальное невезение. Нет, преследование-то эльфа (который, кстати, оказался чист – если воздействие и было, то след давно остыл) прошло успешно. Несмотря на это, при одной мысли о том, чтобы уламывать светлого помочь, мага замутило. Сдал его один раз, сдаст и в другой, да еще будет считать, что оказывает всем благодеяние!
А вот после начался форменный кошмар.
В кабинет князя заглянуть так и не удалось, там перебирал документы лорд Рагор. А это чревато еще одной вылазкой.
И хорошо, если более успешной, чем нынешняя!
В данный момент Кэллиэн стоял, прижавшись к стене, скрываясь в тени от пышных складок гардины, набросив на лицо длинные пряди черных волос для маскировки. И проклинал свою беспечность.
Да, он не ожидал, что в три часа ночи может встретить в пустых коридорах этого этажа кого бы то ни было. Да, увлекшись размышлениями об эльфе, он несколько утратил бдительность, угодив под лунный луч как раз в тот момент, как в коридор вырулил лакей… И да, волосы, взметнувшиеся от резкого движения и привлекшие внимание слуги, следовало заранее собрать в хвост, а еще лучше – спрятать под строгий ворот...
Но это не оправдывает того, что он, полувампир, не заметил приближения типа, от которого за версту несло волчатиной!
Проклятые оборотни…
Пришлось тут же затаиться, но лакей, естественно, насторожился, принялся принюхиваться, еще и двинулся навстречу. Боковое зрение у многих оборотней развито великолепно.
...Ничего, у меня ещё есть фокусы в запасе.
Маг медленно, осторожно сконцентрировал силу на вазе в дальнем конце коридора. У него всего один шанс уйти незамеченным, и им нужно воспользоваться…
Ваза тихо покачнулась и разлетелась на сотни осколков. Анэкский фарфор высшего качества.
В отличие от эльфа, лечить оборотней маг не умел. Но он знал их слабые места.
Реакции оборотня во многом оставались звериными. Он не мог не обернуться на резкий стук и движение, уловленное боковым зрением.
Маг быстрее молнии метнулся за угол и, не останавливаясь, пролетел короткий коридор насквозь, затем еще один, ведущий в соседнее, нежилое крыло, помчался вверх по лестнице…
И едва не выскочил навстречу неподвижно стоящему у окна капитану Мельдеру.
...А он что тут делает?!
Кэллиэн бесшумно шарахнулся назад – за мгновение до того, как насторожившийся воин оглянулся.
И едва не застонал в голос.
Сзади неумолимо приближались шаги. Вроде не того волка, другие – тихие, уверенные. Кто-то еще поднимался по лестнице.
Маг проклял про себя всех обитателей замка, страдавших от неурочной бессонницы. И ведь потянуло их в нежилое крыло, можно подумать, тут медом намазано!
Путь для отступления остался только один.
На чердак.
К старой галерее, которая вела в тот тайничок с диадемой.
Не лучший вариант, это ведь тупик… Но, возможно, ему повезет, и старое заклинание отторжения собьет с толку потенциальных преследователей?
Шанс есть. А вот если стоять в коридоре, его точно сцапают!
Как и в прошлый раз, при виде хорошо замаскированной маленькой дверце в углу тупика Кэллиэна охватило острое нежелание лезть сюда. Но теперь, во-первых, маг знал, чем оно вызвано, во-вторых, только обрадовался – значит, старая магия по-прежнему работает. И сработает на возможных преследователях.
...Да открывайся же ты!
Шершавый, холодный как лёд камень, которым была облицована дверца, степенно подался под ладонью.
Внимание мага привлекли слабые всполохи на лестнице вдали, словно кто-то поднимался по ней с факелом.
Дверца с тихим щелчком закрылась у него за спиной.
Кэллиэн думал спрятаться в комнате с хламом, но вдруг углядел в самом конце прохода ранее не замеченную нишу и предпочел нырнуть туда. Повезло, достаточно глубокая, да и заклятьями отсюда швыряться удобнее...
Выровнял дыхание, выглянул, прислушиваясь.
Неизвестный прошелся по коридору за дверцей. Постоял немного (Кэллиэн напряженно замер, гадая, заметит или нет?). Затем наконец направился прочь.
Облегченно выдохнув, маг оперся на стену, прижался лбом к холодному камню.
Чуть не попался… Мельдер, несмотря на солидный для человека возраст, был очень опасным противником. Да и убивать капитана, даже во имя сохранения своего инкогнито, Кэллиэну очень бы не хотелось. Проследить бы за ним, узнать, что ему тут вообще понадобилось в такой час – вдруг капитан примкнул к королеве? Или затевает собственный заговор? По кой-то демон он же пришел среди ночи в безлюдное крыло! Но проверять точно было бы неблагоразумно.
Надо немного выждать – и можно возвращаться...
Но тут Кэллиэн, случайно бросив взгляд на стену в нише, увидел такое, от чего все мысли разом вылетели у него из головы, уступив место глубочайшему потрясению.
Там висел портрет.
Уже старый, местами облупившийся, самый обычный, за которым не было ни ходов, ни тайников – это он еще в прошлый раз выяснил с помощью магии. Но лучше бы он тогда вместо заклинаний сделал еще пару шагов вперед!
Самый обычный портрет… если не учитывать, кто на нем изображен.
Уже не скрываясь, Кэллиэн призвал пару магических светлячков, чтобы убедиться: не мерещится.
Не померещилось.
Перед ним был портрет леди Дженис.
Моложе лет на пятнадцать-двадцать, с непривычно безмятежным выражением лица. Широкая улыбка не слишком соответствует этикету, но такая искренняя, счастливая, словно леди что-то насмешило, когда живописец заканчивал портрет, и тот вдохновенными мазками запечатлел ее в миг искреннего веселья. Те же необычные фиолетовые глаза. Те же рыжеватые волосы... Медный отблеск, как у Инерис, такие же тонкие черты...
А еще на ней был пресловутый алмазный гарнитур.
Диадема, колье, длинные серьги – с символом рода Ламиэ.
Которые он не так давно видел здесь в сундучке.
– Всеблагая Тьма! – пораженно выдал Кэллиэн, разом забыв и о Мельдере, и об эльфе, глядя на… судя по всему, портрет матери Инерис, первой жены князя, леди Этеле Ламиэ.
Вполне себе живой и даже относительно здравствующей.
И все это время водившей его за нос!
Ему захотелось придушить вздорную упрямицу! «Позаботьтесь о дочери моей близкой подруги! Я была к ней очень привязана, всей душой радею за бедное дитя!» Вот что ей мешало сразу честно признаться, рассказать обо всем, стольких жертв можно было бы избежать...
Выходит, она еще и рассматривала вариант с убийством собственного мужа во имя спасения дочери?!
Портрет леди Дженис начал обрастать новыми чертами. Фигурально выражаясь, разумеется.
Надо немедленно с ней связаться!
Кэллиэн лихорадочным движением достал зеркало из внутреннего кармана камзола; едва не уронив его, ткнул пальцем в стекло и призвал леди Дженис.
Но ему никто не ответил. Как и в прошлый раз.
Маг сперва гневно, затем растерянно уставился на зеркало. А затем запоздало сообразил, что это не лучшее место для задушевной беседы с той, чьи следы явно хотели скрыть от посторонних глаз за чарами отторжения, в самой укромной галерее замка. Да и его магию могут засечь.