– В рубашке? – удивилась Нелли. Она поняла, что смущало ее последние десять минут – Александр надел рубашку. Не плащик с футболкой как обычно, а серую рубашку, с закатанными рукавами. Конечно, в этом не было чего-то необычного, вот только взгляду – заложнику полумрака было сложно примириться с солнцем.
– Нет, я переоделся. – Он бросил на Нелли мрачный взгляд.
«Феррари» тронулся с места, и Александр, умело маневрируя, поехал тем же путем, минутами ранее которым двигалась Нелли. Позади оставались дорожки, мощенья, под колесами потрескивала сухая земля, тогда как лента раскидистых деревьев с каждым метром становилась ближе, ближе и ближе, и вот уже двигалась в обратном от них направлении…
– Почему ты не сделал этого раньше? – Нелли изучала лицо Александра. – Не расправился с ним? С Дмитрием? Ты ведь мог. У тебя было предостаточно на то времени.
По черной коже руля забарабанили пальцами.
– Так почему? – не отставала Нелли, когда машина, взобравшись на дамбу, помчалась в Радлес.
Ее полоснули угрюмым взглядом, после чего отвернулись: Александр уставился на пустынную дорогу. Однако и этих коротких мгновений Нелли хватило, чтобы понять, о чем кричали глаза Александра: «Ты прекрасно знаешь почему».
Вполне возможно, Нелли и знала. Вероятно, догадывалась, что не желал ее расстраивать своими резкими и непростительными действиями. Но хотелось, чтобы он сам об этом сказал. В особенности этого хотелось, потому что Александру говорить не хотелось.
– Чего ты ждал? – настаивала Нелли.
– Не хотел, чтобы ты похоронила себя в комнате еще на месяц. Довольна?
Нет.
– А теперь, значит, могу и похоронить?
Александр, разумеется, не ответил. Да и что бы он сказал?
Растительность за окнами редела, леса превращались в нечастые саженцы, и машины-автобусы, неизвестно откуда возникшие, в слабом потоке въезжали в Радлес – на окраине тихий и спокойный, с малочисленными, неприметными домишками.
– То, что вы делаете с сознанием человека – это гипноз? Или вы телепаты? Ты упомянул телепатию. Она существует?
Сейчас для подобных вопросов имелись куда более веские причины, чем простое любопытство. Хотя бы та, что называлась «мало времени разрешать проблему Дмитрия полюбовно» – Нелли срочно требовалась информация.
Она уже думала, что Александр ее проигнорирует, как поступал бесчисленное количество раз, когда дело касалось распространения куда более существенной информации, нежели «не хотел, чтоб хоронила себя в комнате». Но за стеклом зажегся «красный», «Феррари» притормозил за серебристым «Фордом», а Александр повернул к ней голову.
– Что такое телепатия, Нелли, и что такое гипноз?
Она хотела было ответить, что именно, пока сама не знала, но вопрос оказался риторическим.
– Если рассматривать наши способности как игру с сознанием, то да, мы телепаты. Мы способны передавать людям мысли, создавать нужные нам картинки перед их глазами. Только в нашем случае телепатия – это часть гипноза. Или гипноз – часть телепатии. Либо ни того, ни другого нет, и называется это иначе.
Нелли совершенно запуталась, а Александр, нажимая на педаль газа, усмехнулся.
– Понимаешь, в чем дело, Нелли: передавать мысли – это одно, но совершенно другое – принимать их человеком как указание к действию. То есть, я могу, например, послать тебе сигнал раздеться, но заставить тебя раздеться, подавить твою волю не могу. Вернее, не должен бы.
– И не надо, – возмутилась Нелли. Знаете ли, это ее право – раздеваться ей или нет.
– Ну так вот: в подчинении разума – мы называем это Vestibulum manipulation – «игровой манипуляцией» или же «манипуляцией сознания» – нам помогает гипноз, как привыкла называть это действие ты.
– Как привыкла называть это действие я? А как привыкли называть это действие вы?
– Что такое гипноз, Нелли?
Нелли припомнила состояние, в котором пребывала, когда Александр, считая, что заставляет ее забыть их встречу, гипнотизировал ее летающими буковками: застывшее, невесомое, словно мир остановился, уплотнился, и остались только буквы да сложенные из них слова на латинице, которые кружились, вертелись, составляли предложения и бегущей строкой уходили перед взором. Тогда как сама она только и могла, что стоять и… пялиться на них. Именно пялиться – тупо, глупо – постепенно отключаясь из реальности. Напоминало какой-то мозговой плен.
– Видоизменение твоего сознания, – ответил за нее Александр. – Некий транс, сон наяву. Называй, как хочешь.
Мозговой плен.
– Смысл всех действий сводится к тому, что человек, при помощи внушения, вводится в определенное, бессознательное состояние и, действуя в этом бессознательном состоянии, способен выполнять словесные инструкции гипнотизера. Например, не чувствовать боли при родах. – Александр хмыкнул.