– Тебя проведать, спросить, как ты докатился до такой жизни? Ты же хороший мужик, Гена, мы два года прожили вместе, какой бес тебя попутал?
– Ты! Ты меня попутала! Это ты меня выгнала! – резко и зло выпалил он Людмиле в лицо.
– Но, ведь, ты сделал этот выбор сам. Вместо того, чтобы бороться за свою женщину, взял деньги. Значит, они были дороже меня? А, как ты хотел: и меня, и деньги? И можно без хлеба! Так, Гена, ты мечтал?
От этих слов, он как-то сразу съёжился и замолчал на некоторое время, его злоба сменилась апатией. Возможно, он начал осознавать свою вину или хотел жалости от неё, а, может быть, оправдаться, но дальше, всё рассказал сам,
– Ты права, всё получилось из-за денег. Всё, что дал мне твой бандит, сгорело бессмысленно, мне бы остановиться на этом, но не получилось, будто околдовал, кто! – понурившись, рассказывал Геннадий, – Я влез в долги, опять всё просрал, а долг платежом красен! Я пришёл за помощью к тебе… А, ты меня прогнала у подъезда и не пустила в дом… Но зато нашёлся человек, который выслушал и выручил. Он нас видел из своей машины и, когда ты захлопнула дверь, подошёл. Я думаю, он поджидал там твоего людоеда, а увидел нас… Мне показалось тогда, что он искренне хотел помочь. Этот человек предложил погасить долг за небольшую услугу, и дать ещё столько же, если всё выполню.
– Какую услугу, Гена? – Людмила напряглась так, что едва дышала.
– Припугнуть твоего хахаля, мол, денег он ему задолжал! А тут, заодно, наши желания совпали, я бы ещё отомстил ему за своё унижение!.. Он дал мне пистолет, сказал, что патроны холостые. Мол, приставь ему ко лбу, курок спусти, он в штаны и наложит!
– А, причём, тогда деньги? Как бы Марк узнал, что это его за долг пугают? – Людмила чувствовала, что тема становится всё горячее.
– Так, мужик-то предупредил, чтобы я не забыл перед тем, как курок нажать, сказать: Это тебе привет от Егоршина!
– А, ты привет передал?
– Да, какое там! Твой верзила дал мне по морде букетом, как только пистолет увидел, так что приставить ему ко лбу я ничего бы не смог, пальнул по-быстрому, пока он меня не задушил голыми руками, и убежал!
– Ну, вот и всё! – концы с концами сошлись у Людмилы в голове, следователю тоже стало всё понятно…
***
– Люси! Ты – настоящий детектив! Так раскрутила всю цепочку! – глаза Марка сияли от восторга, когда она закончила пересказывать допрос Геннадия, – иди ко мне… Как же тяжело валяться здесь, когда такие события творятся!
– Вот и поправляйся скорее, уже всё сотворилось! Я же тебе говорила, что круг скоро замкнётся! Он и замкнулся! А, клинок из твоего сердца я, всё-таки, вытащила, как и обещала! – на её душе было легко и светло, – в этой битве мы с тобой, Марк Антоний, одержали победу!
– Благодаря тебе, моя Клеопатра! Без тебя бы не получилось…
– Просто, мы оказались удачливее наших предшественников…
– А, ты знаешь, Люси, что по Библейским законам, потомки убийцы до четвёртого колена за его грех расплачиваются? – неожиданно посерьёзнел Антонов.
– Знаю… Так тебя, это мучило?
– И это тоже… Очень мучило…
– Ну, теперь ты – чист, как младенец или святой! – она целомудренно поцеловала Марка в лоб, – по крайней мере, перед Богом, а перед законом, не знаю, достаточно ли всего этого, чтобы привлечь Костика по старому делу…
– Я, думаю, теперь это уже не твоя забота, и не моя! Не следствие, так Колесов с ним разберётся!.. – он ловко сгрёб её в охапку поближе к себе, – только в святые меня не записывай! Я ещё не готов! – и совершенно бесстыдно полез ей за пазуху, при этом, пресекая поцелуями любые возражения…
Глава 41.
На следующий день, вопреки всем правилам медицинского распорядка, в палате Марка собралась целая компания, благо, что помещение было достаточно просторным. Людмилины родители, наконец-то, познакомились с будущим зятем, пускай и в весьма неординарной обстановке. Потом, они также познакомились с родителями Марка и, когда все вместе собирались отчалить и дать пациенту покой, собственной персоной заявился Колесов.
– Здравствуйте! – зайдя в палату, громогласно произнёс он, тем не менее, чувствуя неловкость своего появления. Тут же воцарилась тишина. Людмилины родители ничего не понимали, а у Бориса Семёновича сжались кулаки и желваки на лице заходили ходуном,
– Боря, не надо, – прошептала Ольга Сергеевна, повиснув на руке у мужа.
Людмила замерла на стуле, возле постели Марка. Он сам, хотя и полусидел на своей гидравлической чудо-кровати, но тоже напрягся.
– Я прошу прощения за вторжение, – продолжил незваный гость, – и за всё то горе, которое причинил вашей семье, и в особенности Марку, – он кивнул в его сторону. – Не представляю, чем искупить свою ошибку!