– А ты че так в свою сумку впился? – после паузы спросил Гриня, разливая оставшийся коньяк по стаканам, чуть испачканным в земле, и после некоторого раздумья подавая стакан и Кузе. – Золото что ль прячешь?
– Золото в Африке есть. Но его много в Русь не увезешь, – хмыкнул Кузя, выпив залпом и не чокаясь с братьями. – Я сначала тоже на золото позарился, но потом, когда пару братанов завернули на таможне в СИЗО, решил: не мое это. К тому же, в Африке его только черным способом моют.
– Как это? – спросил отец.
– Черным разрешают мыть по-черному, а потом их в землю и кто во что горазд, – парень рассмеялся своей же шутке. – Поэтому я больше по брюликам, – и он, не таясь, достал из потаенного кармана своей видавшей виды сумки бархатный мешочек и аккуратно высыпал в ладонь матери камешки, еще не ограненные, но все равно блестящие, приковывающие взгляд.
Мария Карловна обалдело уставилась на сына. Она только сейчас осознала, что перед ней сидит настоящий мужик, повидавший не только баб, но и жизнь. Суровую, судя по всему, но интересную.
– Ух ты! Много это? – спросил Шурик.
– Ну олигархом не заделаешься. Но рвану в столицу, посмотрю, как там шикуют, – сказал он. – Вам тоже оставлю.
– Нам не надо, – сердито сказал отец. – Небось, убил кого-то ради этих камешков.
– А может и убил, то истории неизвестно, – Кузя совсем не обиделся, хотя слова за инцидент на плоте посылались, как ядовитые стрелы. – Лишь известно будет благодарным родственникам, которые выстроятся в очередь, чтоб родство с Земиным Кузьмой установить. – Он со смехом смотрел на всех. – Ну не вы, конечно. Вам золото-бриллианты зачем? У вас другие проблемы! Один – никчемный, другой – алкаш, третий – зануда, четвертый – дегенерат на всю голову.. – он выругался, но тоже легко и как-то незлобно.
– Ты сюда приехал, чтоб оскорблять нас? – наконец спросила Мария Карловна, закипая.
Как вдруг сверкнула молния, раздался страшный треск, и прямо посередине реки, где совсем недавно плыл плот Земиных, разгорелся пожар. Старое дерево, плывшее по течению, загорелось.
– Это ж какая сила должна была быть, чтоб… оно же мокрое, да? – стал пальцем показывать Шурик на страшное зрелище.
– Спасибо, пап, что настоял, – сказал Вася и, пощупав вещи, стал одеваться в полусухое.
Мария Карловна опять замолчала не в силах комментировать происходящий ужас, боясь только испортить его ход. Таких страстей у нее даже на работе не встречалось. Там были какие-то другие страсти, тоже горячие, но градус не такой, как здесь. Здесь сердце заходилось, в висках стучало от каждого брошенного слова или взгляда. Марии Карловне хотелось плакать, она была на грани истерики. Ведь это она затащила этих ядовитых пауков в одну банку. И они, похоже, пережрут друг друга, по крайней мере, этот случай в первый же день показал, что братоубийство или отцеубийство вполне возможно. А если они не переубивают друг друга, то их доконает природа. За четыре недели-то! Мария Карловна хотела сдержаться, но все-таки шок от происшествия, скандала, нежданной грозы, непрекращающегося ливня, холода и голода возобладали, и какими-то нечленораздельными воплями истерика выплескивалась из нее. Ребята не сразу поняли, что происходит, но когда мать стало рвать, все подбежали не в силах сидеть на месте.
– Ладно, ладно! Это шок! – проговорил Николай, шлепая жену по щекам и выгоняя из-под тента снова в дождь, чтоб холодные струи охладили женщину. – Вы ее довели до этого. Совсем оборзели, щенки! Она вас притащила сюда, а вы, проходимцы!!! Родную мать чуть с ума не свели.
Все молчали, понимая, что это правда, и тестостеронные игры зашли слишком далеко.
Первым очухался Кузя: спрятав свои алмазы в заветную сумку, он оделся в полусухую одежду и пошел собирать палатки. За полчаса все три палатки были собраны. Потом он чуть переделал тент, теперь костер не мешал настилу и при этом на огонь не лил дождь.
– На месторождениях живешь в палатках, каждый дурак знает, как их собирать, – почесал затылок Кузя. – С кем мне спать, вожак? – обратился он к отцу, признавая его власть.
– Спи один, африканец! – ответил за него Гриша, пока отец думал.
– Пора ложиться, завтра много работы: на ноги поставить эту посудину и не потерять ритм. Он взял свои скудные вещи, мешок для сна и пошел в свою единоличную палатку.
Николай ухаживал за Марией, которая пришла в себя. Но невероятная тяжесть навалилась на все ее тело, она боялась думать, что будет завтра, если сегодня такое.