Короткое царствование Павла I сменилось царствованием Александра I – подули новые свежие ветры. Радищеву было возвращено дворянство, и он был привлечен к работе в комиссии по составлению законов. Радищев оказался в своей родной стихии (ах, это сладкое слово «реформы»!). Он пишет Гражданское уложение, где первым пунктом ставит отмену крепостного права, а далее предлагает следующее: в уголовных делах отменить пристрастные допросы (на своей шкуре испытал, что такое пытки), ввести публичное судопроизводство и суд присяжных – иначе, считал Радищев, не может быть истинного правосудия. Еще – ввести свободу книгопечатания, свободу торговли. Свободу совести... «Но что ж претит моей свободе?/ Желаньям зрю везде предел», – писал Радищев в оде «Вольность». Короче, Радищев вознамерился построить (не один, конечно, а с единомышленниками) «храм Закона».
Закончив Гражданское уложение, Радищев принимается за Уголовное и здесь предлагает радикальные изменения. Он верит в реформы. Верит, что жизнь простого народа можно улучшить. Наивные надежды реформатора-просветителя. Непосредственный начальник Радищева граф Завадовский видит, что его подчиненный излишне прыток и полон реформаторского зуда. Возникает угроза «новой» Сибири. Радищев впадает в глубочайшую депрессию. Гнет и насилие ему ненависты. В оде «Вольность» он говорит:
Есть «чудище», но нет свободы, нет вольности, а значит, нет и самой жизни. И Радищев самовольно решил уйти из нее.
В цитируемой уже оде «Вольность» Радищев выдвинул закон восходяще-циклического развития общества, согласно которому в обществе происходит постоянная борьба между началами равенства и неравенства, порождая их попеременное торжество.
Сделаем ремарочку: русские классики были удивительными пророками, вот и Радищев сквозь толщу времен увидел, как «свобода в наглость» превратилась. Пал коммунистический тоталитарный режим, и на смену ему пришла короткая пора свободы, почти тут же превратившейся в наглость.
В советское время Радищева почитали как великого революционера. По личному указанию Ленина ему в Петрограде поставили памятник, однако наводнение 1924 года разрушило его. Партийные пропагандисты и идеологи считали, что заветы и мечты Радищева воплощены в жизнь. Сегодня с чувством удивления, смешанным с умилением, можно читать, что писали в печати о том, как «неузнаваемо изменилась жизнь в родном селе Радищева – Верхнем Аблязове. «Зажиточно и культурно живут колхозники сельхозартели «Родина Радищева». В селе построены начальная и средняя школы, работает опытная сельскохозяйственная станция. Колхозники осуществляют высокую обработку почвы, проводят насаждения лесных полезащитных полос. Выписывают больше 400 газет и журналов...»
Социалистическая идиллия! И ни слова о том, что гнет помещиков сменился партийным гнетом. Но что об этом говорить? Давно нет СССР, развеялось, как дым, всевластие КПСС. В России строится капитализм, и не простой, а олигархический. Изменилась жизнь в деревнях и селах. Почти повсюду раздор и нищета, повальный алкоголизм, дебилизация людей, вымирание. Этого, конечно, не мог предполагать Александр Николаевич. «Внезапу вихри восшумели,/ прервав спокойство тихих вод...» – все та же «Вольность».
Вопрос другой, а был ли Радищев истинным революционером? Он верил в эволюцию, а не в революцию. А якобинский терроризм во Франции его очень напугал, и правлению безжалостного Робеспьера он предпочел мир самодержавной «неволи». Его разочарование в революции советские историки тщательно затушевывали. Как правило, классиков литературы гримировали и одевали в революционные наряды, мол, смотрите, какие были предтечи!