«Поклонение необработанным камням, как представляющим собой или содержащим в себе божество, предположительно произошло из-за падения метеоритов, к которым древние, естественно, относились с глубоким изумлением и воображали их посланцами небес к человеку. Если рассмотреть религиозные обряды этих священных мест, все стадии развития язычества и – что самое абсурдное – развития от язычества к христианству, то никаких сомнений не может возникнуть по этому поводу. Если удаленный камень был направлен на юго-запад и если обычная линия от центра лежащего камня была направлена на северо-восток, то маг, глядящий вдоль этой линии, мог увидеть восход солнца в летнее солнцестояние, находясь либо у удаленного камня, либо у середины лежащего. Круги были часами, и маг имел возможность объявлять любой отрезок времени, он даже ночью обходился без какого-либо шума и, не тревожа никого из своей общины, просто сжигал охапку сухой травы. Таким же образом гэльское слово «clachan» (церковь) означает «камни». Церковь (kirk) была так названа, потому что она была единственным каменным строением в округе. Местная идиоматика показывает, что во многих случаях вопрос Идешь ли ты в церковь? воспринимается как выражение Идешь ли ты к камням?».
Современные исследователи, разумеется, предполагают, что основное расположение по одной линии «лежащих» каменных кругов скорее лунное, чем солнечное, и Алан не откладывал в долгий ящик определение других странностей в высказываниях Дадли. Разнеся в пух и прах взгляды, выраженные его куклой, Алан указал на каменный круг Санхани, находившийся на фермерской земле примерно в миле отсюда. Вместо того чтобы предлагать ключ к разгадке происхождения исчезнувшего племени, ряд искателей пришли к выводу, что это место было центром проведения жутких оккультных обрядов. 3 июня 1944 года Джон Фостер Форбс привел к памятнику свою магическую ассистентку мисс Айрис Кэмпбелл для осуществления психометрических замеров. Результаты этой странной сессии были воспроизведены в книге Форбса «Гиганты Британии», шедевре маниакального исследования с большими причудами. Форбс и Кэмпбелл не были единственными психами, пришедшими к выводу, что эти таинственные камни безмолвно источают какое-то невыразимое зло. Хипповый безумец Пол Скритон заявил в своей книге «Подвижное как ртуть наследство», что в этом месте в последние годы практиковалась черная магия и он нашел круг настолько неприятным, что не хотел бы посетить его снова.
Когда Алан рассказал мне это, я инстинктивно поняла, где все, что мы делаем вместе, закончится. После того как мы сделали несколько фотографий Дадли, растянувшегося на лужайке, окруженной Мидмарским каменным кругом, Алан предложил направиться к Санхани. Я настаивала, чтобы мы подождали, мы еще не готовы и до поры до времени должны держаться тропы, которую К.Л. Каллан проложил для нас в «69 местах, где надо побывать с мертвой принцессой». Нашим следующим местом назначения стал Каллерди – несколько низко расположенных глыб, установленных без лежащего камня посреди богатой фермерской земли. Внутри круга находился ряд крошечных ритуальных пирамидок из камней. Алан прислонил Дадли к одному из восьми камней, являвшихся главной приманкой для туристов, и сделал фотографию. Посмотрев на свои часы, он сказал, что пришло время расстаться. Мы поехали назад в Абердин по А944. Остановившись на Юнион-Грув, мы увидели, как из дома Алана выходит моя подружка Рита. Мой спутник выскочил из своей машины и бросился ей вдогонку. Я быстро юркнула на лестничную клетку, чтобы забрать оставленные там книги, но они исчезли. К тому времени, как я вышла на улицу, Рита уже поглаживала задницу Алана, запиравшего свою машину. Я сказала ему, что увижу его утром, и пошла домой. Я была более чем счастлива такому неожиданному появлению Риты, потому что хотела остаться в полном одиночестве и почитать Кристофера Бернса и целую груду других вещей.
Глава 7
МНЕ СНИЛОСЬ, что я стою на краю высоченной пропасти, и бездну невозможно было измерить глазом, хотя удавалось разглядеть ужасные волны огненного океана, разбивавшиеся, сверкавшие и ревевшие внизу, выбрасывая свои горящие брызги высоко вверх, чтобы окатить с ног до головы мое грезящее «я» сернистым дождем. Раскаленный докрасна океан внизу был живым – каждый вал нес в себе агонизирующую душу, поднимавшуюся на волнах, как обломки погибшего корабля, сыпавшую проклятиями, издававшую пронзительные вопли, разбиваясь вдребезги у этой адамантиновой пропасти, тонувшую – и поднимавшуюся снова, чтобы повторить этот жуткий эксперимент! Каждый вал огня был, таким образом, связан с бессмертным и агонизирующим существованием – каждый был отягощен душой, что поднималась на пылающей волне в терзающей как пытка надежде спастись, и в отчаянии разбивалась о скалу, добавляя свои нескончаемые вопли к реву этого огненного океана, и тонула, чтобы подняться снова – и все напрасно – и навсегда!
Неожиданно я почувствовала, как что-то сбросило меня вниз в пропасть, но, пролетев половину расстоя-
ния до океана, я попала на небольшой выступ. Я стояла, трясясь на этом выступе. Поглядела вверх, но вместо светлой полоски неба увидела лишь непроницаемую черноту – но еще чернее этой черноты была гигантская вытянутая рука Дадли, схватившая меня играючи с выступа этой инфернальной бездны. А другая рука, которая, казалось, была каким-то страшным и таинственным образом связана со схватившей меня конечностью, как если бы обе не принадлежали Дадли, а какому-то существу, слишком громадному и ужасному для того; чтобы иметь определенную форму даже в воображаемом пространстве сна, указывала вверх на циферблат, установленный на самой вершине этой пропасти и зловеще озаряемый вспышками океана. Я видела загадочное вращение одной руки Дадли – видела, как она достигла установленной цифры 69, – пронзительно завопила, и с этим сильным импульсом, часто ощущаемым во сне, почувствовала рывок руки, державшей меня, сковывающий движение ладони.
С этим усилием я упала и, падая, делала попытку ухватиться хоть за что-то, что могло меня спасти. Я падала по вертикали как камень, ничто не могло спасти меня – скала была гладкой, как лед, – океан огня ревел у ее подножия! Неожиданно появилась группа фигур, поднимавшаяся вверх по мере того, как я падала. Я судорожно вцеплялась в них – сначала Дадли, затем Алан – Рита – Джил – Карен – Ханна – Сьюзи – Майкл – все миновали меня – и каждого я пыталась ухватить с целью остановить мое падение – все они поднимались на вершину. Я хваталась за каждого в своем нисходящем полете, но все они отмахивались от меня и удалялись вверх.
Мой последний отчаянный, брошенный вверх взгляд выхватил циферблат, отражавший сексуальные варианты, – поднятая вверх рука, казалось, толкает вперед ладонь – 0, затем 1, затем 69, – она быстро остановилась на стадии оральной фиксации – я была ребенком – я падала – я тонула – я горела ярким пламенем – я пронзительно вопила! Огненные волны выросли над моей тонущей головой, и циферблат сексуальных вариантов глубоким, низким голосом выдал мои отвратительные тайны – «Анна занималась сексом с чревовещательской куклой!» – и волны пылающего океана ответили, ударяясь об адамантовую скалу: «Желания Анны – это океан, иллюзия, и теперь она будет заниматься любовью сама с собой, то есть со мной!»[8] В этот момент я проснулась. Раздался звонок с улицы. Это была Карен, одна из моих подружек в колледже. Нажав кнопку домофона, я впустила ее в дом.
Шел дождь, и на улицах пока еще не было слишком шумно. Я отодвинула дверную задвижку. Спустя мгновение Карен ворвалась в мою комнату и протянула короткую записку от одного из моих профессоров. Я швырнула ее в мусорное ведро. Он хотел получить от меня объяснения по поводу моего пропуска консультации. Я решила солгать и сказала, что была больна. Ужасный жар. Я пролежала в постели много дней. Карен сделала чай, пока я одевалась. Она налила мне чашку, и мы обменялись шутками. Она была озабочена моим поведением и сказала, что не может дольше покрывать мое отсутствие в колледже. Я ответила, что скоро приду туда, но настояла, что должна оставаться больной еще один день. Я нацарапала записку, чтобы она могла предъявить ее там от моего имени. Карен похихикала относительно своего соучастия в моем сачковании. Я сделала тост и разделила его с ней.