Бланшар резко повернулся спиной и быстро зашагал прочь, не дожидаясь ответа.
Однако этот длинноносый худощавый юноша столь же амбициозен, сколь и талантлив. Жаль, что его попытки пропадут даром. Но такова жизнь, выскочки всегда получают от неё оплеухи и подчас весьма болезненные.
Эжену показалось, что с отказом старика Бриссона, все его дела пошли вкривь и вкось. Словно помощник издателя одним махом столкнул его с чудесной накатанной дороги, и теперь молодому человеку оставалось барахтаться в грязной канаве у обочины. Долги выросли до невероятных размеров и это при том, что расстроенный до слёз Бланшар вовсе перестал шляться по гостиницам и кабакам. Право же, ему чудилось, что он вовсе утратил способность к плотским развлечениям. Ему пришлось рассчитать злобную кухарку, грозившую пожаловаться полицейскому и ославить хозяина на весь квартал. Квартира пришла в запустение: оглушённый неприятностями, сыпавшимися со всех сторон, он попросту не замечал грязи и мусора. Питался он ничуть не лучше, чем во время жизни на улице Гут д́Ор. Он впал в странное оцепенение. Часами просиживая без дела за своим столом, уставившись в одну точку. Как нагло и уверено он заявил Бриссону, что сам вручит роман Шарлю Баретту. Наивный дурак – это было так же невыполнимо, как взобраться на луну. Он даже не знал его адреса. По слухам, баснословно богатый барон имел достаточно домов, чтобы не сидеть на одном месте. Да в придачу усадьбу в предместье Парижа. У Бланшара вовсе не было знакомых в тех кругах, где вращался Шарль Баретт и ему подобные люди. Стало быть, его план потерпел фиаско. Чего стоит превосходный роман, если единственным читателем будет сам автор? Уж денег и славы это точно не принесёт. И вместо того, чтобы искать выход, Эжен вновь доставал из тайника дневник маркиза и погружался в чтение, как монах, что ищет ответы в Библии. Видно, он совсем тронулся умом, когда зачем-то потратился на флакончик лавандового масла, вместо того, чтобы приберечь деньги на более важные нужды. И в минуты отчаяния вдыхал аромат, словно он мог избавить от всех навалившихся невзгод. А мысль, в каких целях употребляли это масло герцог и маркиз, его совершенно не смущала. Он продолжал восхищаться гнусными проделками Патриса и всей братии, что населяла его замок. Под конец он откровенно пожалел, что не родился сто лет назад. Пожалуй, он охотно влился бы в их компанию. И на эти совершенно бесполезные и никчёмные мысли уходило всё его время. Однако Бланшар уверял себя, что решение непременно придёт само собой, как случалось прежде после чтения дневника. Разве косвенно мальчишка маркиз не помогал ему раньше, отчего же не помочь и теперь? Но ничего путного в его измученную голову не приходило, а невзгоды лишь увеличивались, словно грязный поток, устремившийся вниз по склону, вбирая в себя опавшие листья, ветки, и, набирая скорость, грозил унести за собой самого Эжена.
Маргарита пробиралась по опустевшему кварталу, старательно обходя лужи и кутаясь в затрапезную шаль. Конец лета обрушил на город дожди и холодный ветер, будто решил не дожидаться осени. Редкие прохожие спешили по домам, поскорее оказаться возле тёплого очага и не успевшей остыть плиты. Фонарь, висевший над аркой, сильно раскачивался от ветра, и тени принимали зловещий вид, мрачно кривляясь, как марионетки в руках злобного кукольника. Фигура мужчины, неожиданно оказавшаяся перед потаскушкой, показалась ей чем-то знакомой. Любопытства ради она прибавила шагу и, обогнав уныло бредущего человека, мигом заметила длинный нос из-под полей насквозь промокшей шляпы.
– Вот дела! Бланшар! – воскликнула она, прикоснувшись к его локтю.
– Ах, это ты? – резко остановившись, бросил молодой человек.
– Глазам не верю, – пробормотала Маргарита. – Надо признать, вид у вас неважный, я нипочём бы не признала, если бы не ваш знаменитый нос.
Эжен стоял сутулясь и глубоко засунув руки в карманы заношенного пальто. На залоснившийся воротник то и дело стекали тонкие струи воды с полей шляпы. Даже в сумерках было видно, как осунулось его и без того тонкое лицо и возле губ застыли горькие складки.
– Я и сам не всегда верю, – с жалобной улыбкой пробормотал он. – Вообрази только, каждое утро, открывая глаза, я надеюсь, что всё произошедшее лишь дурной сон.
– Да уж, – сочувственно протянула девушка. – Раньше вы были таким солидным. И когда перестали заглядывать к нам, мы с девчонками решили, что вы женились и стали добропорядочным семьянином.
Оба они продолжали стоять посреди улицы, не зная о чём говорить, но отчего-то не решаясь расстаться. Проезжающий фиакр окатил парочку грязной водой. Маргарита визгливо бросила вслед вознице бранные слова, а Бланшар продолжал молча стоять, втянув голову в плечи. Вид у него был такой несчастный, что потаскушку внезапно охватила жалость.