Госпожа Фуке подставила племяннику дряблую щёку для поцелуя и, не одарив его ответной лаской, неодобрительно заметила:
– Вид у тебя ещё более унылый, чем в прошлое воскресенье, Эжен. Такое чувство, что ты не ел несколько дней и в придачу ночевал под мостом.
– Вам показалось, тётя, – стараясь придать голосу беззаботность, ответил юноша. – Мне пришлось много работать, и я совсем не высыпался несколько дней. Но дела мои не так уж плохи, как вы подумали. Вчера я беседовал с очень солидным человеком, он нашёл мою рукопись не лишённой таланта и отметил, что пишу я бойко.
– Ай! – скривилась госпожа Фуке. – Ты опять за своё! Я даже слушать не желаю про твои дурацкие затеи с бумагомаранием. А тот, кто говорил с тобой, наверняка прохвост. Все писатели прощелыги и развратники. Если ты не оставишь эти бредни, то я непременно исключу тебя из завещания, ты не получишь ни гроша, мой милый.
Эжен, стараясь подавить охватившее его раздражение, как можно мягче произнёс:
– Тётя, дорогая, вы ошибаетесь. Среди писателей есть весьма достойные люди и знакомством с ними гордятся в высшем обществе. Их с радостью принимают важные персоны. Да к тому же многие из них нажили целое состояние литературным трудом.
– Не пытайся переубедить меня, – махнула рукой старуха. – Ни я, ни те, кого я знаю лично, не прочёл за всю жизнь ни единой книжонки, конечно, кроме молитвенника, и прекрасно себя чувствуют. Да и за примером ходить не надо, вообрази только, недавно девушка из приличной семьи сбежала из дому с приказчиком! Да, с простым приказчиком! А всё оттого, что вечно читала романы. Я сама видела её несколько раз в парке. Она постоянно держала в руках книгу. И после этого ты станешь спорить, что книги не развращают людей? Уверена, эта бедняжка окажется среди девиц, шатающихся по бульварам.
– Но тётушка! Возможно, девушка попросту влюбилась! При чём здесь романы?
– Не старайся казаться более глупым, чем ты есть на самом деле, Эжен. Достойной особе в голову бы не пришло влюбиться. Всё это плачевный результат чтения. И я думать не желаю, что мой единственный племянник имеет отношение к тем, кто несёт вольные мысли и сбивает с толку неокрепшие души.
– Ладно, тётя, не будем больше об этом, – с фальшивой покорностью проронил молодой человек.
Обед, поданный служанкой, был на редкость простым. Бланшар со вздохом отметил, как скрупулёзно отмерены порции каждого блюда. Стараясь есть помедленнее, чтобы старуха не догадалась о жутком голоде, мучившим его с самого утра, Эжен катал во рту кусок успевшей остыть отбивной, жёсткой как подошва. На десерт подали кусок сыру и вазочку варенья, такого жидкого, что молодой человек засомневался, не разбавили ли его перед подачей водой. И пытаясь хоть как-то заполнить пустой желудок, он постоянно отламывал хлеб, делая вид, что слишком задумался и действия его машинальны. Старуха неодобрительно смотрела на него, словно подсчитывая в уме, сколько су исчезает в прожорливом рту родственника.
Наконец, трапеза подошла к концу, и оба переместились в крохотную гостиную поближе к камину.
– Подай моё лекарство, Эжен, – буркнула госпожа Фуке. – Там, на верхней полке буфета.
Бланшар принёс бутылочку зелёного стекла, заткнутую пробкой.
– Удивительно, тётя, вы столько лет пьёте эту настойку, а меж тем ваше самочувствие не становится лучше, – протянул он, откупоривая бутылку. – Из чего это? Пахнет какой-то травой.
– Там есть анис и можжевельник, мне готовит его аптекарь. Уж наверное, он знает больше, чем ты, о пользе настойки. Почём тебе знать, как я жила, не будь у меня лекарства? Может, я до сих пор не в могиле лишь оттого, что по два раза в день принимаю микстуру.
Племянник выждал, когда старуха сделает щедрый глоток прямо из бутылочки и, набрав в грудь воздуха, наконец решился:
– Тётя Октавия, не могли бы вы одолжить мне денег?
– Так я и знала! – победно воскликнула старуха, кивнув настолько энергично, что чепец съехал на бок. – Я с самого начала поняла, что дела твои из рук вон плохи. Подручный лавочника и то одет приличней тебя. Куда ты деваешь заработок, Эжен? Неужели пьянствуешь или таскаешься по девкам? Ведь ты уже просил пять франков две недели назад.
– Помилосердствуйте, тётя! Да, я позволяю себе стаканчик вина раз в несколько дней! И сроду не водил к себе девиц. Мне просто пришлось купить хорошей бумаги и чернил для рукописи, заплатить переплётчику, ну и угостить помощника издателя. Мне необходимо было проявить вежливость, он слишком важный и занятой человек, чтобы запросто тратить время на беседу с начинающим литератором.