Где-то по камешкам перекатывалась вода. Не Медвежка, один из ее притоков.
— Любовь начинается здесь, — с чувством процитировала чернокосая, подняв лицо к небу. Под "любовью" она, конечно, подразумевала отворотку. Или покров. Или все разом. Как она это поняла, я даже спрашивать не стала — мастер же! Потомственный. Ведьма в четвертом поколении, причем, получившая силу от старшей в роду — это тебе не кот чихнул.
— Поняла, как открывается? — Маэва прищурилась, словно считала в уме.
— Да я и не стремилась. Просто открыла, как умею.
— Какой-то подход у тебя ненаучный.
— Ну това-а-арищ комендант! Мы же творческие работники...
— Короче — лодыри, — припечатала Маэва, — и что с тобой делать?
— Любить, кормить и никогда не прогонять. — Озвучила я жизненную программу кота Гарфилда.
...Ну, просто нравился мне ее фирменный способ снятия заклятий, проклятий, порчи и сглаза. До судорог нравился.
Маэва усмехнулась:
— Ключ — вера. Какая и во что — вторично, главное, чтобы была искренняя и сильная. Чем сильнее веришь, тем проще открыть дверь.
Она повернулась лицом на запад, прямо к Мызниковой усадьбе, хотя видеть ее никак не могла. Видно, чуяла. Глубоко, но почти незаметно вдохнула.
Голос поплыл над поляной, заворачивая, кутая в себя, вибрируя в венах. Без труда, словно играя заполнив весь объем пространства, от земли до неба. Изумительное женское контральто, глубокое, как омут.
В "миру" Маэва училась в консерватории.
...Там, где жаром пылает небосвод,
Где песок раскален, как Божий нерв,
Мы, не зная сомнений, шли вперед,
Не умея делить любовь и гнев,
Облаченные в веру, как в доспех,
Мы искали дорогу к небесам.
Мы искали дорогу
В наш единственный Храм.
Ария оруженосца из "Тампля"... Интересный выбор, однако.
Хотя, она же сказала — без разницы. Могло быть что угодно, хоть последний налоговый отчет фирмы, если чел свято верит в систему налогообложения. Физик мог бы процитировать закон Паскаля. А для Маэвы петь и молиться — две абсолютно равные вещи. Сомневаюсь, что она их разделяет или, вообще, как-то различает.
Полог хвойника расступился, являя нам свою темноту и прохладу — после летнего зноя даже приятную. И мы нырнули туда, как ныряют на глубину.
На глубине хорошо. Тихо, спокойно, уютно. Никто не носится сломя голову, не взрывает машины и не поджигает дома. Остаться бы тут навсегда... Есть лишь одна проблема: раздавит. В лепешку. Рано или поздно, все зависит от места, времени и личной силы, но — обязательно.
На глубине время — величина критическая.
Хвала всем Сущам, у нас с Маэвой его было достаточно.
ГЛАВА 20
Чернокосая шла быстро, отводя со своего пути ветки так аккуратно, что, казалось, они сами расступаются перед ней. Я не отставала, стараясь наступать на ее следы. Просто так, на всякий случай.
Из под молодой пушистой елки выскочил крупный заяц, заметался перед нами и вдруг длинным, невероятным, совершенно космическим прыжком ушел в лес.
— Как в "Матрице", — прокомментировала Маэва.
Шум становился все слышнее, и через несколько шагов мы, буквально, выпали на открытое место, выложенное плоскими камнями, по которым довольно быстро катились бурунчики рыжей воды, ныряя в землю и, наверное, где-то снова выныривая на поверхность. Это было бы логично.
— Карстовая речка, — Маэва покрутила головой, прислушиваясь. — Там, дальше по течению, водопад. Вода звучит характерно. Надо же! А нигде не сказано про здешние водопады. И фоток нет.
— Покров же, — отозвалась я. — Никто сюда не ходит. А кто раньше ходил, тех уже нет.
— И что, они никому не рассказали? Хотя... могли и не рассказать. Не посчитали нужным. Покров же, — беззлобно передразнила она. — Ты здесь как, ориентируешься хоть немного?
— Да не немного, просто ориентируюсь. Если двинемся вперед, через полтора — два километра будет каньон Урья-Бежа.
— То есть это чудо, — Маэва притопнула ногой, — впадает в Бежу, Бежа — в Медвежку...
— Дальше Оредеж, Луга и Маркизова Лужа, — кивнула я. — Если пустить здесь кораблик, до Финляндии он, конечно, не доплывет. Но чисто теоретически, примерно один шанс из миллиона есть. Выходит, они могли спастись. Чисто теоретически, — повторила я. К концу фразы голос сел на три тона.
Маэва адресовала мне вопросительный взгляд.
— Девушка и мужчина из моего сна. Помнишь, я говорила?
— Много ты могла наговорить с головой в тазу. Постой, ты имеешь в виду бывших владельцев усадьбы?
— Кажется, владелицей была Лиза. Мужчина — кто-то вроде управляющего, он называл ее по имени-отчеству и еще — госпожа. К ним вломились... не смотря на отворотку, как-то получилось. Кажется, это были не разбойники, а новая власть. Один из них полез к Лизе, и та его застрелила. Как-то так.
— Правильно сделала, — пожала плечами Маэва, — я бы тоже застрелила.
— Угу. Молодчина. Только после этого они решили бросать усадьбу и бежать. Кажется, в Варшаву, к какой-то родственнице. Вот только усадьба была уже, фактически, в осаде.
— Интересное кино вырисовывается, — тихо, задумчиво поведала Маэва, — так-то сначала под Покровом, который вдруг не снимешь. Нужно знать — как и силу иметь. А потом мимо всех крупных железнодорожных узлов, мимо городов, мимо застав и засек...
— Уж будто на реках не стерегли? — Не поверила я.
— Ночью, потихоньку, без весел. Лечь в лодке — и поди там в темноте разбери, что мимо несет — топляк или беглых аристократов. — Мои брови недоверчиво поползли вверх. — А что? На моторках через залив с Сантио ходят только так. Для развлечения, заметь. А они жизнь спасали. И не просто жизнь — кровь старого ведьминского рода.
— Думаешь, все же могли спастись? А почему тогда их потомки не объявились и не предъявили права на Мызникову усадьбу?
— Сама-то поняла, что сказала? — Фыркнула Маэва. — Даже если твоя Лиза с бриллиантами в корсете за границу утекла, не факт, что их удалось сохранить и преумножить, а без денег такие дела не затевают. А может, род все-таки оборвался. Две войны прошли. Хотя, это вряд ли. В войнах и смутах такие как раз выживают, потому что опасность загривком чуют.
Маэва протянула руку и дернула меня за волосы. Без предупреждения — она никогда не предупреждала.
— Больно, — пискнула я.
— Зато бесплатно. Так надо. Чтобы не только кровь была, но и боль. Немного. Не умерла же?
Я все еще шипела, стараясь не хватать грязными руками поврежденную кожу, а Маэва уже достала дешевую китайскую зажигалку и подожгла три волоска. Они немедленно зашипели и скорчились.
— Ну что ж. Экспресс-анализ ДНК показал, что Лизы в твоем роду были. Штуки три, как минимум.
— И все? Холмс, я разочарован!
— А не фиг очаровываться, — не обиделась Маэва. — Я могу только то, что могу — и ни на волос больше. Остальное... копать надо. С обоих концов. Здесь — приходские книги разыскивать. Нам нужна Елизавета примерно семнадцати — двадцати лет и ее родственники: мамы, тетки, крестная. И — своих потряси. Что-то они, наверняка, знают. А там — как карта ляжет.
Идти по берегу реки, наверное, можно только в романе "Трое в лодке". Хотя, может там, в Великой Британии все иначе. Здесь попытка проделать такой трюк закончилась, не начавшись — берега заросли таким густым ивняком, что мы с Маэвой, не сговариваясь, остановились. Разулись. Связали кеды шнурками и повесили на шеи. Я закатала джинсы, а чернокосая поддернула юбку и завязала на поясе, став похожей на персонажа картины "Полоскальщицы белья".
— А водопад?
— Прорвемся, — она беспечно махнула рукой, — не перескочим, так снесем.
...Это был вход в какой-то альтернативный мир. По обе руки поднимались отвесные блоки, рассеченные множественными глубокими врезами. Палеозойская эра лезла, буквально, из любой складки пространства. Уверена, если присмотреться к этим камням повнимательнее, здесь можно обнаружить след лапки какого-нибудь раптора.