Его шепот взрывал мне мозг настолько, что смысл слов оставался где-то за бортом. Что он сказал?
Только через несколько секунд я поняла, что жрец... ушел. Просто взял и ушел. Ну не зараза!
Может и не зря его приговорили к повешению три раза, и трижды повесили, причем, перед последней казнью он был еще жив?
Сейчас я вполне понимала судей и даже помогла бы палачу... Кофе? Шоколад? Боже, я обожаю эту потустороннюю тварь!
Жрец шел широким, быстрым шагом, посматривая на солнце и надеясь, что в древности собрания были тем же, что и сейчас — говорильней, бессмысленной и беспощадной. Потому, что если там, реально, решали вопросы, то им бы хватило четверти часа. А, значит, он безнадежно опоздал.
Но нет, когда он вброд пересек ручей, народ с поляны только начал расходиться. И первой к нему кинулась Маэва.
— Передал, — кивнул жрец, — она в порядке. А мы?
— В заднице, — лаконично отозвалась Маэва, — Мать аббатиса меня заломала тремя словами: "Отлучение от храма". В случае неповиновения. У нее и так-то была прочная позиция, а после она перетянула большинство.
— Нормально. Мы ведь этого и ждали. Переходим к плану "Б". Нам нужна силовая поддержка.
— Да не помешала бы, только где ж мы ее возьмем?
— Валентайн здесь?
— Предводитель армии наемников? Он христианин и целиком на стороне Ровены.
— Смотри и учись, пока я жив, — цинично ухмыльнулся жрец. — Плевать, кто он есть, кому молится и кому предан. Главное — что мы можем ему предложить.
Здоровенный мужик в полном и очень крутом доспехе шел с поляны неспешно, зная, что перед ним все расступятся. Попробовал бы кто поступить иначе, видя не просто рыцаря со здоровенным дюралевым ковыряльником на плече, а небольшой отряд живых железных шкафчиков с антресолями, идущих "свиньей"...
Увидишь — испугаешься до заикания.
Жрец выкрутился из толпы, метнулся наперерез "свинье", отвесил глубокий придворный поклон и прямо из него упал на одно колено перед человеком, которые не имел титула, не имел земли, зато имел хорошо обученную и отлично вооруженную банду.
— Я хочу нанять ваш отряд.
Валентайн, надо отдать ему должное, не заржал. Видимо, как все наемники, был убежден, что клиент всегда прав, пока платит.
— Я беру дорого, — прогудел он.
— Сколько бы не было, я заплачу больше.
— Кто вы, юноша?
— Жрец Аш, с рождения обещанный королеве Мэйв.
— Ни я, ни мои парни благословениями не берем...
— А еще — я граф Кейруэнт.
— Ну, все! — потерла руки Маэва, — будут тебе, драгоценная матушка, кровавые реки — кисельные берега. Лично организую!
ГЛАВА 27
Крест из земли выворачивать не стали — ребята неплохо его вкопали, потрудились. Чего добру пропадать? И наши с истинно хри..., пардон, фейским милосердием прикрутили к нему мать аббатису, завязав ей рот собственным чепчиком.
Грабеж завоеванной обители с самого начала не задался. То ли монахи жили в аскезе, то ли успели все попрятать. Хотя, как бы они смогли? Штурм был стремительный, настоящий блицкриг. Наемники Валентайна поснимали свои кастрюли и рванули к аббатству крупной рысью. Самые дюжие изобразили из себя лестницы, те, кто полегче взбежали по ним: колено, руки, плечо (или голова, как уж вышло) и сиганули через стену. А что? Мало ли, что у нее толщина три метра, а не прописана в бумажке высота — значит, низкая!
Оказавшись во дворе, похватали монахинь, приставили к их шеям ножи, заставили гоблинов открыть ворота — и тут же, на воротах, повесили обоих привратников.
На войне как на войне, господа!
Висельники сидели с петлями на шее и печально мастерили себе белые повязки мертвяков, монашки спорили, что лучше — сдаться на милость победителя или торжественно и с молитвой самосжечься. Пока побеждала вторая точка зрения.
Валентайну сие было до лампочки. За набег он получил что хотел: введение в род Кейруэнт, все земли и графский титул — и сиял, как медный полтинник. Аш легко подмахнул пергамент.
Маэва, со смертельной скукой на лице, попинала аккуратной ножкой белый апостольник и, указав подбородком на "трупы", ехидно спросила:
— Так что, матушка, достаточно ли кровавы реки? Или вам еще нашествие саранчи организовать? Для, так сказать, убедительности?
Ровена молчала. С завязанным ртом много не поговоришь.
— К делу, — появился Аш, — потом поглумишься. Нам нужна святая сестра, невинная и добродетельная. Одна.
— Для жертвоприношения? — Воодушевилась рыженькая. — Я готова! Матушка, благословите на подвиг во имя веры...
Ровена дернулась так, что чуть веревки не слетели. А ведь вязали ее всерьез, без скидок на игру. Впрочем, чемпионка ж страны по тяжелой атлетике среди женщин! Удивительно, что она пока крест из земли не выворотила. И — да, надо бы поторопиться. Для жертвоприношений не всякое время хорошо.
— Ваше Величество!
Гонец начал орать еще за стенами. Никого это не насторожило, гонцы всегда орут и бегают, это нормально. Если кто бежит — и тихо, значит секретный гонец, такого точно отловят, так что на всякий случай орут все, даже секретные.
— Так, — Маэва прикусила губу и сама себя подергала за косы, — чует моя пятая точка, что к нам бегут со всех ног большие неприятности.
— Может, пристрелить его на дальних подступах? — Хмуро пошутил один из наемников.
— А смысл? — философски спросила Маэва, — От этого неприятности никуда не денутся, просто мы узнаем о них немного позже.
— Ваше величество, вдовствующая королева, — гонец рухнул на колени, словно пробежал марафон. Худая грудь ходила ходуном.
— Откуда несешься-то?
— С Лестера, Ваше Величество!
— Всего два километра, — пожала плечами Маэва, — даже я пробегу, в парадном платье и короне. Давай, прекращай умирать и говори, что произошло.
— Там гоблины...
— Что — гоблины? Напали на Лестер? Помощь нужна?
— Не, — замотал головой гонец. — С Лестером все ОК. Крепят оборону. Гоблины в село за водкой пошли...
— И не вернулись? — Ахнула рыжая.
— Вернулись. Без водки. Заблудились.
— Во долбаны! — Заржал один из висельников, — Позорят славное племя гоблинов. Там деревня на просвет видна. Ну, почти... На холм поднялся, потом спустился — и магазин.
— Потом рыцари тоже ходили. Из Лестера. И разбойники, — гонец упрямо насупился, — никто не прошел, Ваше Величество. Говорят...
— Что говорят, — ровно спросил Аш.
— Гайтанка водит, — выкрикнул парень и зажмурился.
Монашки настороженно переглянулись и даже висельники притихли, хотя, казалось бы, уж им-то терять нечего.
— Тьфу, — Ровена, наконец, перегрызла чепчик и вытолкнула его языком, а сейчас расправлялась с веревками. Остановить ее, почему-то, никто не рискнул.
— Господь — наша крепость, — объявила она, вставая, — Маэвка, вот хоть бы раз, хотя бы год с тобой отыграть и ни в какую хтонь не вляпаться! Я специально на календре отмечаю — пять игр, пять аномалок! Ты их коллекционируешь?
— Ты тоже, — огрызнулась чернокосая, — иначе на фиг каждый раз заявку подаешь?
— Твоя правда, нечисть поганая, истинной веры не ведающая, — Ровена протянула руку и Маэва помогла ей встать. — Ноги затекли...
Гонец терпеливо ждал приказов. Вдовствующая королева потерла лоб ладонью:
— Значит, так. Гонцов в Нортумбрию, Гвинедд и Йорк. Пусть высылают разведку на своем направлении. Ни с кем не задираться, тушенку не тырить, нанести на карту границы зоны, корки доставить в мастерятник. Специального гонца рыбакам. Пусть на ночь сети ставят...
— И брагу, — басом посоветовала одна из монахинь.
— Это и без приказа сообразят, — махнула рукой Маэва, — на три пополудни назначаю экстренное совещание. И... к разбойникам смотайтесь кто-нибудь, нужно одну из их пленных выкупить, на поруки взять, выкрасть, убить и труп вытащить — по ситуации. В общем — доставить. Это — в приоритете. Разбежались, считаю до трех, уже два с половиной!