— Что еще нужно? — Деловито спросила Маэва.
— Кровь из рода обидчика нужна. И не просто потомка того, кто тебя обидел — а потомка сильного. Лучше всего — ведьмака. Но подойдет любая сила. Например, если он мощный боец, победитель. Или состояние с нуля сделал. Или — вождь, за которым люди идут. Священник — тоже подойдет, тот, кого паства слушает. Ты, Юлька, во-первых, не той крови, во-вторых, пустая.
— И где же мы найдем ту? — Резонно усомнился палач.
— А зачем искать? — Хукку усмехнулся, глядя в землю. — Насколько я понимаю — она нашлась сама. Сама найду, сама доеду, сама поцелую... И потомок рода-обидчика, и сильная ведьма, и та, кто больше всех заинтересован. Три в одном. Так?
Шаман поднял голову неожиданно, Алена не успела отвести глаза и оказалась в капкане его черно-карих колодцев, больше черных, чем карих.
— Так, — кивнула она. — Я подхожу идеально. Моя кровь это и ключ и замок. С работой... Кира справится. Ничего сложного там нет, схему я нарисую.
Каюсь, я даже не сразу поняла, что речь обо мне, настолько привыкла, что тут, на полигоне я — Рани.
— У тебя клещ в волосах, — вдруг сказал Хукку, — подожди, не двигайся. Сейчас уберу.
Его пальцы закопались в волосы, безжалостно калеча дивную сложную прическу, которую собрать с моим количеством волос было подлинным искусством... Все старания насмарку! Но неожиданно я поняла, что почти наслаждаюсь этими невесомыми прикосновениями.
Руки шамана я помнила хорошо. Лучше, чем мне хотелось. Обманчиво тонкие, на деле — вдвое крупнее моих. Сильные и чуткие.
Пах он травой и какой-то пряностью — будоражаще.
— Не соглашайся! — шепот был таким тихим, что я подумала — почудилось.
Мама... улыбнулась понимающе и тепло. Интересно, что она там поняла? Ох, не зря я никогда не звала ее с собой на игру. Вот только, похоже, поняла я это поздно. Сгореть на месте, на следующий год увижу в группе ее заявку. Кого-кого, а мгновенно подсевших видно за километр.
Хукку вернулся на свое место, а я задумчиво потерла нос:
— Как ты это себе представляешь, уважаемая? Мертвая королева Мэйв воскрешает сама себя? Это создало бы прецедент.
— А вы собираетесь играть дальше? После всего этого?!
— Да! — Маэва подвинулась ко мне и демонстративно положила руку на плечо. — Может, вам и двести лет, и вы царя в пеленках помните, но кое-что и мы знаем. И, представляете, иногда даже умеем и практикуем. Гайтанка — покровительница игры. И если это в самом деле она закрыла лес, нам остается только одно.
— Сыграть так, чтобы мы сами себе поверили, — договорил палач.
— Ну-ну, — фыркнула Алена, глядя на нас как на толпу детсадовцев. — Замечательно. Но — кто же дело-то сделает?
— Тот, кому положено по штату. — Хукку пожал плечами, — я — жрец. И алтарь меня принял. Значит мне и обряд проводить. На любой другой расклад боги обидятся, а это... не полезно для здоровья и долгой жизни.
— Сделаешь? — В сомнении прищурилась Алена. — И рука не дрогнет? Приходилось, что ли?
— Приходилось, — кивнул Хукку. — Еще вопросы есть? Задавайте, отвечу.
— Да нет, пожалуй. — Ведьма не смутилась, для этого она была слишком опытна. Но — сдала назад.
И вот сейчас мы сидели с ней на берегу и трепались вполне по-дружески. Скажи мне об этом кто неделю назад — покрутила бы пальцем у виска. Но жизнь и не такие виражи закладывает.
— А скажи-ка мне, этот паренек... колдун... Он и впрямь такой опытный?
— А как по ощущениям?
— Всей кожей чую — не врет. Но — такой молодой и жертвоприношения? Этого же не может быть?
— Он — нойда. Им врать нельзя.
— Надо же, — в изумлении протянула ведьма. — А у тебя с ним что?
— По квесту — любовь. Не только до гроба, но и после.
— А по жизни?
— А по жизни мы не общаемся, — равнодушно пожала плечами я, благословляя про себя гейсы, наложенные на нас. Запрета на ложь среди них не было.
— Но он тебе нравится, — уверенно сказала Алена.
— Он мой лучший друг. Это удобно, знаешь ли, дружить с тем, кому можешь полностью доверять. Пусть и в силу... особенностей организма.
Алена задумчиво покивала. На ее лице крупными буквами было прописано сомнение. И желание сказать или сделать мне фееричную пакость. Даже интересно, удержится, или ведьмина натура возьмет свое?
— А ты знаешь, что он носит в своей фляжке на поясе?
— Понятия не имею. Не очень хорошо разбираюсь в напитках.
— А вот я уловила запах чабреца, мяты, кориандра, тимьяна и мускатного ореха, — со значением сказала она.
— И что? Все компоненты есть в свободной продаже. Не вижу ничего криминального.
— Я и говорю — учиться тебе надо, — вздохнув, повторила Алена. — Так то в них ничего нет. А только все вместе их применяют лишь для одного дела. Чтобы замаскировать запах и вкус других компонентов и усилить действие... приворотного зелья. Крайне действенного.
— Обалдеть, — лениво отозвалась я, слушая, как переговариваются в высокой траве сверчки.
— И как думаешь, для кого подарочек?
— Если мне нужно будет об этом знать, Хукку скажет.
Я посмотрела на ведьму и записала в копилку личного опыта еще один пункт: "видела вблизи последствия жесткого когнитивного диссонанса". Интересно, она и в самом деле таких вещей не понимает? Что же за ведьма тогда?
В ритуалах нет места сомнению и страхам. Если ты составляешь с кем-то круг, значит, вкладываешь свою жизнь в его ладони. И точно так же держишь его сердце. Ну и где тут место недоверию, ревности, обидам?
Странная женщина...
Ночью начался дождь. Палатки у нас были поставлены правильно и тент натянут плотно, так что великого потопа не случилось. А шум падающей воды был даже приятен, убаюкивал, шептал что все не просто будет хорошо, а уже есть. И было всегда.
...Вставали до рассвета. Я до ручья прогулялась босиком, подкатав штаны — роса была теплой, а острые осоки удивительно ласковые. В долине лежал белый гутой туман и я не сразу поняла, что стою уже в воде — за ночь ручей подрос как бы не вдвое. Было ли это проблемой?
Поживем — увидим. Выживем — учтем.
Мы вели себя тихо, как мыши. Маэва еще с вечера предупредила, что так надо — сон ей приснился, и она точно знает, что — в руку. В игровое переодевались, ругаясь шепотом и на ходу дожевывая бутерброды. Костра не разводили, кашу не варили, запили это дело вчерашним чаем — за ночь он настоялся до состояния вырвиглазного чифирчика. По поверхности плавали утопшие комары и даже один жук-суицидник. Воду на чай черпали в ручье, так что дафний там, скорее всего, было поровну с заваркой, но никто не отказался. И не такое пили и, страшно сказать — все выжили. Только палач глубокомысленно заметил:
— Вот интересно, это чай или все-таки суп?
— Тебе не все равно? — спросила Маэва, делая большой глоток. Сморщило ее изрядно, но за добавкой чернокосая потянулась без колебаний.
— Да я с чисто научной точки зрения.
— Диссертацию пишешь, — покивала она, — дело хорошее. Потом дашь почитать.
На поляне один за другим возникали наемники Валентайна. Совершенно бесшумно — фокус, с таким количеством железа, не рядовой.
— Значит так, — скомандовала Маэва, — идем на мягких лапах. Кастрюлями не брякать! Король Генрих очень обижен за аббатство и попробует испортить нам всю обедню. Они вчера доспех чистили. Прикрываете нас пока можете и какое-то время после.
Свежеиспеченный граф Кейруэнт кивнул.
— Вперед, — махнула рукой чернокосая, задрала подол черного платья почти до пояса (под ним обнаружились спортивки) и углубилась в лес, руководствуясь "внутренним радаром". Дороги в это утро были не для нас.