— Черный кофе, пожалуйста.
Она скользнула по мне взглядом, опустила глаза и вынула руки из раковины. Потом начала медленно вытирать их тряпкой.
— Как жизнь? — улыбнулся я ей.
— Сам видишь.
— Хорошо погуляла вчера?
— Как обычно.
Поставив на стойку блюдце с ложечкой и сахаром, она повернулась ко мне спиной. Бюстгальтер врезался ей в тело и сзади был очень заметен.
Наконец кофе был готов. Очень плохой кофе, слишком много цикория. Я закурил маленькую сигару.
— Паулино приходил?
Она не сразу ответила. Посмотрела на меня и отвела глаза.
— Нет.
И снова принялась за стаканы.
— Мы много лет не виделись, Аманда, мне нужно очень срочно поговорить с ним. Скажи, где я могу его найти.
— А мне какое дело! — вдруг закричала она. — Почему ты не спросишь у Ванессы, а? Почему ты у нее не спрашиваешь? Я не имею ничего общего с этим мерзавцем.
— Я знаю, Амандита, что у вас с ним нет ничего общего, но я представления не имею, где искать Ванессу, а мне нужно срочно повидаться с Паулино.
— Чего проще: сходи вечером в "Рудольф", она там будет.
— Амандита, детка, мне нужно поговорить с Паулино сейчас.
— Я ничего не знаю, спроси у этой шлюхи Ванессы. — Она поджала губы и стала яростно мыть стаканы. — С двенадцати ночи она промышляет в районе улицы Рис-каль, на углу Кастельяна… И оставь меня в покое.
Я попытался изобразить обворожительную улыбку.
— Послушай, детка, будь умницей, скажи, где находится контора Паулино по грузовым перевозкам?
— Оставь меня в покое, я тебе сказала! Ты что, не понимаешь? Что ты ко мне пристал, идиот! Сколько раз тебе надо говорить!
Я обернулся. В дверях кухни, потирая руки, стоял какой-то субъект с перебитым носом и следами оспы на лице. По виду он был выходцем из Северной Африки. Вьющиеся волосы росли почти что от самых бровей, похожих на раздавленную летучую мышь. На нем была когда-то белая майка, натянутая на квадратные плечи. Грудные мускулы напоминали два огромных батона.
Он медленно двинулся в мою сторону с мерзкой улыбочкой на лице, свойственной пижонам, проводящим целые дни в спортзалах. Этот был у них, наверно, королем. Обойдя стойку, он остановился, скрестив руки на груди. Никогда не видел таких бицепсов.
Я слез с табуретки.
— Что-нибудь случилось, Аманда? — спросил он, не спуская с меня глаз.
— Этот идиот не дает мне покоя!
— Мы с ней друзья, — сказал я, положив сигару на блюдце и пытаясь снова изобразить обворожительную улыбку. — Все в порядке. Аманда, наверно, плохо выспалась. Я справлялся у нее о нашем общем знакомом.
— Валяй отсюда поскорее, а то врежу по твоей дерьмовой роже.
Я вздохнул.
— Врежь ему. Карим, врежь, пожалуйста. — У Аманды заблестели глаза. — Он все время пристает ко мне.
— Не стоит заводиться с утра пораньше, — сказал я и на всякий случай сделал шаг назад.
Этот шаг спас меня от хромоты. Кудрявый атлет слегка наклонился и повел бедрами. Я не успел заметить его ногу. Он ударил меня по коленке, раздался глухой хруст, и я свалился на пол, как тряпичная кукла. Не отступи я на шаг, он бы сломал мне ногу. С большим трудом мне удалось подняться.
Второй удар, нанесенный левым каблуком, тоже оказался для меня неожиданным. Прием называется "мельница". Он целил в челюсть, а попал в плечо. Я снова упал, попытался встать, но правая нога не распрямлялась.
Он продолжал мерзко улыбаться. Потом встал в позу каратиста: расставил ноги и вытянул вперед руки.
Амандита была в восторге. Она смеялась и аплодировала герою.
— Дай ему, Карим, дай!
Мне удалось встать на ноги и согнуть колено. Лицо у меня пылало. Я медленно снял пиджак, положил его на стол, ослабил узел галстука. У Карима сверкали глаза. Я сжал зубы и вспомнил советы моего бывшего тренера Рикардо по прозвищу Тигр с улицы Аточа.
Главное расслабиться. Чувство ненависти стало улетучиваться. Я посмотрел на него как на пустое место и стал сгибать и разгибать колено.
— Он убьет тебя! У него "черный пояс"[4]! — Аманда легла грудью на стойку и снова стала аплодировать. — Вот это кино!
— Ладно, попроси прощения у Аманды и убирайся. У меня много дел. Понял?
Кровь снова прилила к лицу. Мне стало жарко.
— Я тебя проучу, парень. Ты плохо воспитан. Ты просто кусок дерьма, кусок собачьего дерьма, даже хуже. Ясно, сукин сын?
Он издал холодящий кровь клич и бросился на меня, вытянув вперед ногу. В спортивном зале ему бы поставили высший балл. Отлично выполненное упражнение.