— Паулино обдирал его как липку, наживался на нем самым наглым образом. Он на всех наживается. — Она улыбнулась. — Но со мной это дело больше не пройдет. Я о нем знаю такие вещи… такие… в общем, вполне достаточно, чтобы упечь его за решетку.
Лифт резко остановился, и мы вышли на площадку, оклеенную серыми обоями. По обе стороны от лифта было по двери. Ванесса подошла к правой и открыла ее.
Маленький холл с тремя мягкими стульями и вешалкой из лакированного дерева вполне мог сойти за приемную скромного зубного врача.
— Пойдем в гостиную, там удобнее. У меня еще осталось немного коньяка. Можно включить отопление.
Она толкнула небольшую застекленную дверь и протянула руку, чтобы включить свет. Но кто-то ее опередил. В комнате стало светло.
Какой-то тип в черной куртке с пистолетом в руках пристально смотрел на нас. Он был среднего роста, смуглый, худой, с тщательно причесанными светлыми волосами. На лице его нельзя было уловить ни малейшего удивления.
Пистолет был марки "баретта" с глушителем, красивая дорогая игрушка.
— Ты! — воскликнула в испуге Ванесса, привалившись к стене. Казалось, она вот-вот упадет в обморок. — Ты! — повторила она, тяжело дыша.
Я поднял руки. Пистолет едва заметно сдвинулся с места, всего на несколько миллиметров.
— Ты, кажется, не рада нашей встрече, детка? — сказал тип и осторожно закрыл дверь. — К стенке. Живо.
В комнате стоял низенький стол, покрытый голубой скатертью, на нем пустая цветочная ваза, рядом два дешевых кресла и софа, обтянутая искусственной кожей. Две закрытые двери вели в другие комнаты. Я встал лицом к стене. Прямо перед моим носом висела картина, изображавшая лошадь, бегущую по кромке моря.
— Послушай!.. Я не имею ничего общего с Паулино!..Ради бога, это чистая правда!.. Я ничего не знаю! — В словах Ванессы чувствовался страх, животный страх. Голос ее звучал прерывисто, она вся дрожала.
Я слышал ее тяжелое дыхание. Тип в черной куртке произнес:
— Заткнись и молчи, пока тебя не спросят. Ты меня поняла?
— Да, да, — еле слышно прошептала она.
— А ты, шаг назад. — Я подчинился. — Ноги пошире, руки на стенку.
Он подошел сзади и вполне профессионально обыскал меня. Потом открыл мой бумажник.
— Карпинтеро… Кто ты такой?
— Друг Паулино, — ответил я, не двигаясь. — Я его ищу.
— Да?.. Как удачно. Передашь ему привет от Дельбо. Он очень обрадуется, вот увидишь.
— Не знаю никакого Дельбо, впервые слышу это имя, — соврал я. — Мы с Паулино друзья еще со времен службы в армии. Вместе служили в Учебном центре № 2 в Алкала-де-Энарес. Вчера я получил от него записку, просил меня прийти в "Рудольф", но сам не пришел. Я его ищу. Вот почему я оказался здесь.
Было не жарко, но я начал потеть. Капли пота стекали по лбу. Я услышал, как он бросил мой бумажник на пол.
— Мне безразлично, кто ты такой.
— Если ты знаешь Паулино, может, слышал от него когда-нибудь обо мне. Он меня знал как Тони Романо.
Тишина сгустилась.
— Тони Романо? — произнес он наконец.
— Да.
— Я не верю в стечение обстоятельств… А ты?
— Я никак не связан с делами Паулино.
— Может быть, ты и говоришь правду… но мне все равно. Считай, что сегодня не самый счастливый день в твоей жизни.
Стены недавно красили. Они еще пахли свежей краской. Рядом с картиной стоял торшер.
— Послушай… — Ванесса заикалась. — Паулино не обманывает тебя… Это он меня обманул, а тебя — нет, местное слово. Просто…
— Ты мне надоела, шлюха. Я устал от твоих разговоров. Замолчи! Ты меня что, за дурака держишь?
— Я могу… могу позвонить ему… А ты меня отпустишь… Хорошо?.. Если я позвоню, он… придет, вот увидишь, придет.
Снова тишина. Удары моего сердца стали столь же частыми, как тиканье часов. Пот заливал и больно резал глаза.
— Позвони ему, — наконец произнес тип.
— А ты меня отпустишь?
— Если не будешь делать глупостей.
— Конечно… конечно… я ничем не обязана Паулино, со мной он обошелся намного хуже, чем с тобой…
— Звони. Скажи ему, чтобы пришел. Но если ты будешь себя плохо вести или скажешь что-нибудь не то, я тебя убью.
— Да-да… сейчас.
Я слышал, как Ванесса набирает номер. Телефон, наверно, стоял около софы. С моего места его не было видно.
Голос ее стал совершенно естественным, даже кокетливым.
— Паулино? Это ты?.. Мне нужно поговорить с тобой… да, я у себя… Нет, что ты, я не сержусь… честное слово… Завтра я уезжаю в Марбелью… сама не знаю, насколько… да… мне бы хотелось проститься с тобой, кто знает, может, больше не увидимся. — Она короткий нежно рассмеялась. Настоящая актриса. — Жду тебя… не задерживайся.