— Но Луис мертв.
Она сильно сжала мой локоть.
— Да, он мертв, он покончил с собой! Он сам убил себя! Ты понял?
Я освободился от ее руки. Моя рука горела.
— Он не покончил с собой, Кристина. И ты это прекрасно знаешь.
Я направился к двери. Она сделала несколько шагов вслед за мной, но потом остановилась. Я слышал за спиной ее тяжелое дыхание, но оборачиваться не стал.
На площади Пласа-Майор бритый наголо парень обнимался с девушкой. Ее короткие, выкрашенные в красный цвет волосы торчали в разные стороны. Оба были в черном, у девушки была ввинчена в нос жемчужина.
— Дядя, подкинь немного деньжат. Поесть не на что, — обратился ко мне парень. Ему было лет шестнадцать, не больше.
Я очень не люблю, когда меня зовут "дядя".
— На еду не подаю.
Оба с удивлением уставились на меня.
— Тогда дай на бутылочку пива, — сказала девушка.
Она была красивой, стройной, с чистой эластичной кожей.
— Двести песет хватит?
— Годится, дядя.
— Не зови меня дядей. Какой я тебе дядя?
Я протянул ему монету в двести песет. Они улыбнулись. Какими глазами эти двое смотрели на человека, которому недавно стукнуло сорок? На человека, стоящего на пороге старости. Быть старые все равно что ехать с ярмарки. Сорок лет. Старая телега.
Девушка обвила руками шею парня и стала его целовать. Когда мне было шестнадцать, мы не целовались на Пласа-Майор, да и вообще на улице. Это было немыслимо. Разве что где-нибудь в безлюдном месте под покровом темноты. Как-то раз в юности меня застал с девушкой охранник, стороживший исторические развалины казармы Монтанья, где шли бои республиканцев с франкистами. Он решил оштрафовать меня. Девушка расплакалась. А ведь мы только целовались. Беги отсюда, сказал я девушке. Она мигом улетучилась. Охранник уставился на меня злыми глазами, я, не мигая, смотрел на него. В то время во мне было всего шестьдесят три килограмма, и я выступал как любитель в легком весе под именем Кид Романо, двенадцать побед в отборочных соревнованиях, две ничьих и пять поражений. Охраннику было примерно столько же, сколько мне сейчас. Никогда мне не забыть его взгляд. Чего только не сделаешь в шестнадцать лет! Вздумай он тогда приставать ко мне или даже сделать какое-нибудь неосторожное движение, я бы ему врезал! Ведь я был Кид Романо! Кид Романо звучало не хуже, чем Рокки Марчиано, который в ту пору был моим кумиром. Не было в мире охранника, способного запугать меня. Хорошо еще, что он оказался разумным человеком, не менее разумным, чём я сейчас. Он ни к месту рассмеялся и ушел. Надо сказать, что для охранников и сторожей это был своего рода приработок. Времена тогда были тяжелые для всех. Девушку я больше не видел. Она даже слышать не желала обо мне. Лицо охранника я запомнил намного лучше, чем лицо той девушки.
А теперь к тебе приходит в гости сорокалетняя женщина, пьет твой джин, рассказывает всякие сказки о только что умершем муже, оставляет в твоем доме трусики и… вроде бы ничего особенного не произошло. "Я тебе как-нибудь позвоню" — и все тут. А Кид Романо возвращает ей деньги, которые она дала, чтобы он расследовал некоторые странные обстоятельства, связанные с ее покойным мужем, бывшим, кстати сказать, твоим лучшим другом. Прелестно. Плохо только, что я уже не Кид Романо. И весовая категория у меня другая. Теперь я Антонио Карпинтеро, и мне, пожалуй, не выстоять трех раундов даже против чемпиона приюта Сан-Рафаэль для престарелых. А может, все-таки выстою?
Я пощупал живот и разгладил новый пиджак. Нет, пожалуй, я еще ничего. Я бы даже сказал, элегантный мужчина. Молодые люди вдоволь нацеловались и теперь шли обнявшись по площади.
А я направился на улицу Постас.
Росендо Мендес по прозвищу Ришелье открыл рот от удивления, увидев меня около кинотеатра. Он еще больше постарел? Росендо тридцать лет работал билетером в этом старом кинотеатре, он начинал задолго до того, как здесь стали крутить только порнофильмы. У Ришелье были водянистые глаза в красных прожилках и все тот же крючковатый нос. В молодости он служил в городской полиции.
— Разрази меня гром! Тони, дружище, совсем нас забыл!
Мы пожали друг другу руки. На его форменной куртке не хватало трех пуговиц.
— Росендо, я ищу Дартаньяна.
— Но ведь он… он уже давно не…
— Брось ты, в самом деле. У меня для него есть работа. Я тоже уже давно не полицейский, так что успокойся.
Росендо вздохнул с облегчением.
— Он больше этим не занимается. Тони.
— Ты уверен?
— Да.
— Где его можно найти?