Ни для кого не секрет, что победа в наступательном бою предполагает как минимум троекратное численное превосходство над противником. В соответствии с этим постулатом воинского искусства развивались органы государственной безопасности. Ибо и дураку было понятно, что сохранить немеркнущие социалистические ценности и поддержать трудовой энтузиазм широких народных масс можно было только лишь силой.
В органах КГБ ни на один день не прекращался поиск путей повышения эффективности наступления на отщепенцев одновременно на всех фронтах. Вычертить линии этих фронтов не представлялось возможным ни на физической, ни на климатической, ни даже на политической карте СССР. Специфика периода состояла в том, что в битве за идеалы противнику удалось навязать чекистам очаговую тактику. Невидимая глазу простого обывателя война шла повсюду — на научных симпозиумах, в курилках НИИ, на театральных подмостках и даже в постелях. И только комплексный, творческий подход советских чекистов к данной проблеме позволял им отслеживать границы и динамику на многочисленных театрах военных действий по структурным схемам и плановым отчетам органов КГБ.
Создавшиеся условия настойчиво диктовали необходимость неуклонного роста численности оперативных работников, агентов и, конечно же, коммунистов — руководителей КГБ. Однако не везде и не всегда количество отщепенцев достигало масштабов, соответствовавших наступательной мощи выдвинутых против них специальных сил и средств. Это только распаляло боевой задор последних. Кипучий творческий потенциал и скрытые резервные возможности чекистов позволяли им дни и ночи проводить на больших дорогах истории, приводя оперативную обстановку на них в строгое соответствие с идеалами социализма и перспективными планами руководства КГБ.
Эта кропотливая работа предъявляла особые требования к личным и деловым качествам сотрудников и агентов — правофланговых стройных колонн творцов светлого будущего. Совершенствовались старые и рождались новые методы их неустанной и — что уж греха таить — часто неблагодарной деятельности. Ее нравственные основы повергали в ужас отщепенцев. От коммунистов и сочувствовавших они держались в строгом секрете. Страна шла к высотам социальной справедливости.
В украшенных праздничными транспарантами и разноцветными воздушными шариками шеренгах практиков социализма, проходивших мимо гранитных гнезд и трибун теоретиков, не было чужаков. Еще на дальних подступах к восковой кукле Вождя, с интересом разглядывавшей подошвы импортной обуви попиравших ее тело трибунов нации, отщепенцев выдергивали из колонн бдительные правофланговые. Они брали чужаков за грудки и отправляли туда, куда Макар телят не гонял. Груди же честных советских граждан распирало от радости за оказанное им доверие существовать. Из широких штанин и футляров музыкальных инструментов вынимали они свои кровные поллитровки и мерзавчики, разливали сверкавшее на солнце их содержимое в складные пластмассовые стаканчики и выпивали на глазах правофланговых, ни чуточки их не стесняясь и даже предлагая составить компанию. Ведь те тоже были людьми и тоже шли вперед, не считаясь ни с личным временем, ни с временными трудностями на марше. И казалось, не было в колоннах никого, кто воспринимал бы этот марш как сугубо личное дело.
Сов. секретно
Экз. № 1
Аттестация
на агента «Циник», личное дело № 27643
(Фрагмент)
Агент «Циник»
— Клест Ефим Борисович, беспартийный,
по национальности еврей, с неполным высшим образованием —
завербован Особым отделом КГБ СССР в/ч 3276 в период срочной службы для проверки и разработки военнослужащих, подозревавшихся в причастности к подготовке и совершению особо опасных государственных преступлений. При вербовке избрал псевдоним «Невский».
Первое время проявлял некоторую пассивность в работе по делу оперативной проверки на «Крота». Активизировался после перевода объекта дела в другой военный округ, что было легендировано перед «Невским» как арест и этапирование «Крота» якобы в результате эффективности работы агента. При этом «Невский» был поощрен деньгами и внеочередным отпуском. В дальнейшем на основании его сообщений были заведены два дела оперативной проверки с окрасками «шпионаж» и «антисоветская агитация и пропаганда», впоследствии переросшие в дела оперативной разработки.
После увольнения в запас агент был принят на связь 2-й службой УКГБ СССР по гор. Москве и Московской области с целью его использования в проверке лиц еврейской национальности, подозреваемых в причастности к агентуре спецслужб противника. При этом инициативно избрал себе псевдоним «Циник».