Секретно
Экз. № 1
Справка
По учетам психо-неврологических диспансеров ни агент, ни его близкие родственники не проходят.
Обследовавший «Циника» в ходе легендированной диспансеризации эксперт-психиатр ст. лейтенант медслужбы В. Б. Левченко признаков психического расстройства у агента не обнаружил. По мнению специалиста, «Цинику», как человеку, обладающему определенными творческими способностями (пишет стихи), свойственны обостренное восприятие и неординарные оценки. По той же причине возможны проявления тонкой интуиции, характерной для творческих личностей, что может позитивно отражаться на агентурной работе. Однако резкий диссонанс между специфическим восприятием действительности и оперативно целесообразным поведением может стать причиной невроза, ухода агента в истероидные формы поведения: скандализм, алкоголизм, наркомания, половые излишества и др.
Как считает т. Левченко, избранный агентом специфический псевдоним есть семантическое выражение формы самозащиты от лиц, осведомленных о его негласном сотрудничестве с органами КГБ, то есть от оперативных работников.
По мнению специалиста, в глубине души агент презирает доносительство и — как результат — самого себя. Не исключено, что на вербовку пошел в силу чрезвычайных обстоятельств и что первый псевдоним «Невский» был ему навязан.
Тов. Левченко считает целесообразным:
— не давать агенту заданий, резко противоречащих его
внутренним психологическим установкам; в необходимых случаях должным образом легендировать их обоснование;
— как минимум раз в год организовывать психологопсихиатрическое обследование агента.
Официальное медицинское заключение будет выслано в наш адрес дополнительно.
Ст. оперуполномоченный капитан П.З.Тараскин.
Резолюция начальника службы: «Срочно подготовить план политико-воспитательной работы с агентом. А. Борков».
Резолюция начальника отдела: «Надо ознакомиться со стихами агента на предмет изучения его политического лица и возможного их использования в оперативных интересах. Э. Губанов».
Резолюция начальника отделения: «П.З.Тараскин! Что за стихи? Доложите вместе с планом. А.Хабалов».
— Какого черта мы здесь торчим? — нарушил молчание молоденький водитель «уазика» и, зябко поеживаясь, натянул на руки офицерские рукавицы. Было начало марта, вчера отгудел день международной женской солидарности, а погода никак не желала солидаризироваться с весной. — Понятное дело, если бы мы еще на маршруте «хвост» обнаружили. А теперь-то что? Может, запросим «добро», да в отдел?
— Молодой ты еще, Серега. Многого не понимаешь, — откликнулся старший, поправляя шарф. — Тараскин нам после встречи с Птицыным выпивку обещал. У капитана две банки в портфеле. При мне брал.
— Маловато. Нас с ним трое, да в тех двух машинах целая кодла с лужеными глотками. И у всех после вчерашнего внутренности горят.
— Вот мы его агента до подъезда проводим и слетаем в дежурный гастроном. Тут пять минут езды. Сегодня он до девяти.
Разговор прервал тональный сигнал радиостанции, и приятный женский голос буднично доложил:
— Первый, я Второй. Птицын чистенький, будет у вас минут через пять.
— Спасибо, Второй. Я на месте, — ответил Первый и громко рассмеялся. — Интересно, Зинка сама этих алкашей на мороз вытолкала или это они ее сесть за руль уговорили?
— Сама, — уверенно сказал Серега. — Первый раз, что ли? Она баба добрая. Если и женюсь, то только на такой.
Они еще успели выпить по полстакашки горячего кофе из термоса, прежде чем объект наблюдения показался из-за угла дома на перекрестке со Сретенкой.
Он шел не спеша, втянув голову в плечи и ссутулившись. Переходя на ту сторону, где стоял «уазик», оглянулся назад, проверяясь и одновременно убеждаясь, что на проезжей части машин нет. Минуя темную подворотню, словно нехотя заглянул в ее зев, сделал несколько шагов вперед по скользкому тротуару и вдруг остановился, выпрямив спину и вынув голову из мохерового шарфа. Продолжая держать руки в карманах коротенькой куртки, по-цыплячьи взмахнул локтями и уставился на яркий фонарь, сиявший прямо над аркой, в которую ему надлежало свернуть. Раньше его там не было, или он никогда не горел. Птицын вошел было во двор, но тут его взгляд остановился на защитного цвета «уазике» с заляпанным грязью номером. В безлюдном переулке машина показалась ему чужой.
— Чего это он затих? — спросил Первого Серега и, интуитивно почувствовав неладное, начал судорожно стаскивать с рук неудобные рукавицы.