на я/к „Якиманка“
Источник сообщает, что Ефим, несмотря на то, что ему известен образ жизни Гаянэ, несколько раз объяснялся ей в любви, предлагал бросить проституцию и выйти за него замуж. Гаянэ отказывалась, ссылаясь на то, что это обречет их на нищенский образ жизни, что она ничего не умеет делать, а у него, рабочего булочной, на руках больная мать и сестра-подросток. Гаянэ неоднократно предлагала Ефиму деньги, но он всегда отказывался.
В понедельник Ефим вновь настаивал на бракосочетании. По мнению Гаянэ, очередной ее отказ побудил Ефима признаться в том, что он негласно сотрудничает с КГБ, который интересуется ею как связью иностранного разведчика. Фиму обязали доносить на Гаянэ и ее друзей. По словам Ефима, приятель Томочки Павел — сотрудник органов госбезопасности, у которого имеются компрометирующие Ефима материалы. Павел якобы уже шантажировал ими Ефима, пытаясь заставить его активизировать агентурную работу. Этим обстоятельством Фима объясняет свое угнетенное состояние. Утверждает, что к негласному сотрудничеству его привлекли с помощью обмана, что он давно хотел порвать с КГБ и уехать куда глаза глядят.
Понимание невозможности скрыться от чекистов на территории СССР натолкнуло Ефима на мысль о бегстве за границу. В понедельник он рассказал об этом Гаянэ и предложил ей стать его соучастницей. Свои намерения хочет реализовать летом текущего года, однако четкого плана не имеет.
Гаянэ как могла убеждала Ефима отказаться от преступных намерений. Уверяла, что за границей им будет еще тяжелее. Однако ее доводы успеха не имели. Ефим сказал, что, если Гаянэ откажется участвовать в побеге, он уйдет за границу один. Он готов погибнуть, но якобы жить так дальше уже не может. Говорит, что хотел наложить на себя руки, но для этого у него не хватило силы воли.
Задание агенту будет дано после согласования с руководством.
Справка: Ефим, Гаянэ и Томочка нам известны. Павел ранее по нашим материалам не проходил.
Мероприятия:
— завести на Ефима дело Оперативной проверки с окраской „измена Родине в форме бегства за границу“; в плане по делу предусмотреть комплекс агентурных и оперативно-технических мероприятий, направленных на проверку информации, полученной от „Гали“;
— принять меры к установлению личности Павла.
Верно: зам. начальника отделения капитан Тараскин П.З.
Дело
(Из личного архива Ефима Клеста)
Огромный серый сейф
сопит в людском потоке,
многозначительно чеканя шаг.
Так ходят патрули, сатрапы эшафота.
В карманах горожан
жгут дыры
кулаки,
и слышно, как звенит
под взглядами металл,
как булькает внутри
бронированной плоти
от выпитых чернил
и сожранных миров.
И среди них — мой мир
в стандартной вязи „дела“ —
не ярче, не больней иных,
и тот же гриф
„секретно“
стиснул грудь его
блудливым скользким телом
удава.
Я кричу в подушку,
и она,
раскрыв пуховый рот,
засасывает череп
и, чавкая, премедленно
толкает в кратер лжи.
Не шевельнуть рукой,
не шмыгнуть в плаче носом,
на трезвых лицах — жуть,
на пьяных — яд и желчь,
мышонок-адвокат
щекочет усом душу —
прижился в темноте,
не хочет убегать.
А мне бы уж на свет,
да не переварившись
в желудке у молвы
и выпасть на траву,
смердеть до родника,
слезой его умыться
и спрятаться за крест
от самого себя…
По мере прочтения сообщения „Гали“ лицо Хабалова наливалось кровью. Наблюдавший это явление Тараскин сидел напротив него белый как мел и короткими пальцами с нечищенными квадратными ногтями тарабанил по пурпурной папке, из которой он только что достал и передал шефу это страшное для них обоих сообщение.
Получив вчера вечером от „Гали“ рукописный текст, он не взял его домой до утра, как это часто делал раньше, а тут же вернулся в опустевшее здание управления и сам отпечатал его на старенькой „Олимпии“, верно служившей многим поколениям дзержинцев. Хабалов не любил читать рукописи: изъяны почерка и ошибки в тексте отвлекали от сути информации. Конечно, девки в машбюро печатали материалы и посерьезнее, но этот Тараскин не мог доверить никому.
Всем своим нутром и прежде всего каменеющей печенью алкоголика Петр Захарович ощущал смертельную опасность, грозившую его карьере. С одной стороны, он надеялся на то, что Хабалов похоронит компрометирующую их информацию, а с другой — отчетливо понимал, что похоронить ее можно только вместе со всеми людьми, проходящими по сообщению проститутки.