– Странно, – прошептала я, – Почему-то сейчас меня не пробивает нервная дрожь от твоей близости, как в подземелье. Сейчас это скорее похоже на умиротворение. …Да, правда, я действительно безумна.
– Ещё бы! Чего можно ожидать от человека решившего уйти в забвение таким способом, – насмешливо отозвался Камиль. – А вот я уже начинаю бояться тебя. Это первый случай в моей жизни, когда я боюсь человека! Ужас! Слишком часто встречаться с тобой – для меня опасно!
– Ну, надо же такому «непобедимому божеству ночи» хоть кого-то бояться! – попыталась я съязвить, отстаивая при нем свою принадлежность к человеческому роду. Но вдруг мне стало любопытно, захотелось узнать, чем же живут эти загадочные существа полулюди – полухимеры. – А разве вольфгары никого не бояться?
Камиль шумно вздохнул и усмехнулся в темноте:
– Хочешь поговорить, чайка? Ладно, давай попытаемся. Мне бы хотелось сказать, что никого, но, к сожалению, …есть в этом мире сущности, которые вызывают у нас страх. К счастью их осталось мало, но, тем не менее, для вольфгаров они по-прежнему составляют угрозу. Это банши. Ведьмы, которые подчиняют себе наши сути. Ты случайно не банши, Тара? А? – он хохотнул, наверное, представив меня каким-то чудовищем.
– На сколько мне известно, нет. Люди считают вольфгаров монстрами в человеческом обличье, как только не называют вас: ночные дьяволы, скользящие призраки. А ты кем себя больше считаешь человеком или монстром в ночи?
Камиль прыснул.
– Тара я вольфгар! Просто вольфгар. Человек – нет! Монстр – нет! Мы особый народ.
– И тебя не терзает то, что ночью вы можете обретать иной облик?
– Терзает? До того как ты спросила, я даже никогда не задумывался над этим! Тебя же не терзает то, что по ночам ты спишь?! Правда, ведь? Людишки забираются в свои постельки и сопят, смотрят сны. А Вольфгары, например не дрыхнут ни ночью, ни днём. Нет, конечно, нам нужен отдых, но это короткий срок передышки, проведенный в полудреме, даже в таком состоянии мы не теряем бдительности. Мы не беззащитны во сне, как вы люди. Этим мы тоже отличаемся от вас.
– А …в том, ином облике, ты …тот же Камиль, или это другая хищная суть? – осторожно спросила я, с замиранием приготовившись услышать ответ.
– Хочешь знать, могу ли я так же мыслить, помнить и чувствовать, как сейчас? Конечно! Ещё бы! Моя глубокая суть неизменна. Просто ночью, когда к нашему миру небеса поворачиваются обратной стороной и его пронизывает другая энергия – мы перекликаемся с этой иной сутью этого мира. Властвующая ночью сила создала нас такими, эта сила во мраке воплощается в вольфгарах. Всё дело в особенности нашей крови. Мне нравиться обретать иной облик. Тогда я ощущаю безграничную силу, все чувства обостряются, всё воспринимается ярче, насыщенней, с восторгом. Ты была далеко, когда я почувствовал твоё приближение, и в ином облике я прекрасно помнил кто ты, наш последний разговор в подземном лабиринте, то, как ты разозлилась, понимал и мыслил я как сейчас. Я удивился, даже не догадываясь, что тебе нужно здесь, ночью и решил подождать. Слышал, что ты бормочешь себе под нос, и не переставал поражаться. Затем решил стать для тебя привычным Камилем и показался.
«Оказывается, Камиль прекрасно понимал, что там, в подземелье он задел меня. Интересно, он сделал это нарочно? Зачем? Ведь он сам недавно сказал, что не причисляет меня к людям, что не хотел бы меня убивать. Я, наверное, никогда не пойму вольфгарскую логику». Но спросила я о другом:
– Скажи, а разве днём, в образе человека, тебе гораздо хуже, чем ночью? Ты же не станешь отрицать, что при солнечном свете мы похожи!
– В чём-то похожи, в чём-то нет. Мы красивее, – Камиль рассмеялся, но без превосходства. – Поворотливее, лучше орудуем мечом и всё такое. Наши способности отличают нас от вас. И ещё привычка питаться по-другому. Днём вольфгары так же могут быть опасны для тех, в чьих жилах бежит теплая кровь. Ну, естественно, я не стану отрицать, что в «человеческом» облике есть свои достоинства: возможность выражать эмоции, болтать, встречаться и заигрывать с подругами. Да масса всего! Меня устраивают преимущества и днём и ночью! Я не расстраиваюсь, оттого что я вольфгар. По крайней мере, я свободен в отличие от тебя!
– А тогда что ты делал здесь, один, в нейтральном лесу? – я чуть-чуть отстранилась от него, чтобы изучить блеск его глаз. Он изменился. Из ярко-оранжевого, стал голубоватым и не таким пышущим.