Для меня он танцевал медленнее, он помогал мне уловить движения, непроизвольно, а может быть и нет, обхватив меня за бедра. Почему мне никто не сказал, что танцевать так чудовищно сложно?!! А куда девать руки? Я положила их ему на плечи. Барабанов я уже не слышала. Я чувствовала только его руки и видела только его глаза. А Камиль, обняв меня за талию, несколько раз приподняв меня, подтянул к себе вплотную, при этом, скользнув губами по моей щеке. …А потом вдруг резко отпрянул со смешаным чувством во вспыхнувших глазах, а я ощутила спиной странный холод и обернулась. …Лицо Алишера окаменело, превратившись в маску гнева, он смотрел прямо на нас. Если каждое движение вольфгара в танце это язык, тогда что же он такого прочел? Что сделал Камиль, потому что, то, что сделала я, я и понять уже не могла, тем более что языка их жестов я не знала.
***
Камиль был зол. Гнев всегда заменял ему отсутствие чувства страха, и того, что он не мог объяснить. Было ли сейчас место страху или боли, или запутанности, а может, все вместе – он не знал. Он просто ощущал неимоверную злость, это было чертой, одной из граней его народа. Но больше всего он злился на себя, не понимая, как всё могло так обернуться! Почему он не может совладать с самим собой?! Как угодил в эти запутанные сети глупой судьбы? Нужно было как можно скорее оборвать и заглушить зарождающуюся угрозу. В их мире для этого нет места! Это страшная ошибка, всего лишь безумство. Поэтому, каждый раз, когда ноги несли его к Таре, усилием воли он поворачивал обратно, убеждая себя, что будет куда мудрее не видеть девушку. С каким-то самобичующим нетерпением он ожидал возвращения на земли вольфгаров. Внутри него горел огонь, в этом пламени он пытался сжечь всё, что касалось её, но получалось наоборот – он сгорал в этом огне сам, а воспоминание о ней крепко въелись в вольфгарское сердце. Это ставило его в тупик, бросая то в бешенство, то в отчаянье. Казалось бы, выход есть – стоит только исчезнуть, удалиться и забыть, вот только как заставить самого себя в это поверить.
Камиль любил танцевать, особенно, когда в танце вокруг него увивались вольфгарские девушки, вернее раньше любил. А сегодня, он тоскливо и безразлично мысленно опустился в лабиринты своей души, хотя продолжал двигаться и даже улыбаться.
Заметил он её сразу же! Пока она стояла рядом с Алишером, хмурая, как туча, он краешком глаза наблюдал за ней. Обычно идущий от неё свет померк, рыжая сероглазая чайка, словно готовилась к буре.
Что же это за адская сила стальным обручем сжала грудь?
Девушка удалялась, а внутри всё заполнялось ледяной лавиной.
Что в этом предрассудительного? Всего лишь танец! Для них, для остальных пусть это выглядит как танец. Для него же было всё иначе. Он имел право обладать ею, она стала его женщиной, и каждый раз, при мысли, что из-за древних устоев придется отказаться от той, которая держит в ладонях твою душу, в этой самой душе становилось отвратительно мерзко. А что если узнают?! Что если это показать?! Ведь он всегда жил риском. Камиль сильнее привлек Тару к своему бедру, коснувшись её лица. Это был жест соблазна и обладания, имеющего виды на девушку. Из всех окружающих – его резанули глаза брата, тут же вспыхнувшие негодованием. Вот она причина – вольфгары никогда не допустят слияния с людьми. Придётся отпустить, даже оттолкнуть. Он чувствовал, что Тара тянется к нему, чувствовал, что сейчас сделает ей больно, потому что она, в силу своей человеческой сути, всегда на всё болезненно реагирует. Так было нужно.
– Ты мне не ровня, Тара, мы разные и точка. Нам нужно проститься, теперь между нами будет расстояние, но это даже к лучшему, – сухо выдавил Камиль. Она подняла свои глаза и просто кивнула. А он в первый раз для себя понял – каково это когда возникает желание умереть. Сколько же в её глазах было вопросов и мольбы! Камиль отвернулся, чтобы не взглянуть ей вслед. Лучше уж подойти к Алишеру и дать ему возможность прочитать наставления.
– Не смей больше этого делать!!! – прошипел старший брат. – Я предупреждаю тебя в последний раз – не смей играть с Тарой! Она не игрушка, которую потом можно убить! Если ты обидишь её – я сам найду способ тебя наказать! Ты ведь знаешь – она одна из её народа имеет для нас привилегию на неприкосновенность. Тара это табу во всех смыслах, Камиль!
«Да уж, интересно, если бы Алишер узнал правду, как скоро бы он убил нас обоих?»
Глава 10
Становилось как будто бы легче, когда я занимала себя делом. Чертила на полотне карты тайных троп. Тренировалась, размахивая мечом, чтобы скорее разработать плечо. По собственной воле я снова стала отшельницей. Я лечила себя от своего наваждения. Только каждый день я начинала заново. Потому что ночами я видела сны, где мы с Камилем были вместе. И эти сны были настолько реальны, что мне уже становилось сложно отличить – в какой же действительности я живу на самом деле. Я ругала себя, корила, истязала, за то, что сама, по своей воле, вернее по глупости, угодила в эту западню. А сердце моё постоянно находило для меня оправдание. Борьба с тенями изматывала мою душу.