К вечеру ветер усиливается и вместе с песком заносит в палатку всякий мусор, валяющийся вокруг. На колючей проволоке звенят бутылочные горлышки, в которые мы на спор швыряем камнями.
— Как бы палатку не снесло, — опасается Цион.
— Подумаешь, ветерок подул! — дурашливо смеется Ури.
— Давайте колья укрепим, — предлагает Цвика, но никто не отзывается.
Хлипкие стены палатки проваливаются от каждого порыва, и кажется, что кто-то с размаха бросает в них огромный мяч. Удары повторяются каждые несколько секунд, и Ури с Авраамом переползают в угол, заслонившись мешками со снаряжением.
— Шуки! — зовет Авраам. — Тащи сюда "реми"!
— Толстый отыграться хочет, — говорит Ури возбужденно и резко. Его губы подрагивают, как будто он собирается заплакать, смуглое лицо растворяется в полутьме, и только зрачки матово отсвечивают стеклянными шариками.
— Ну, ты, — парирует Авраам, — опять своей отравы насосался! Играть-то можешь?
— Да я тебя во сне обыграю, — тянет Ури и неловким движением рассыпает стопку костяшек.
— Во сне! — хмыкает Шуки. — Уже кейф словил! Как тебя еще старшина не застукал? Посадят тебя, Ури, это я тебе точно говорю — посадят.
— Отвяжись! — Ури снова начинает складывать кости. — Я с пятнадцати лет этим балуюсь, понял? У нас даже в учебной роте курили: как шесть часов вечера — так все лежат, балдеют! А тут, в бункере, кто меня застукает?
Опорный шест качается, и палатка резко перекашивается.
— Держите шест! — вопит Цвика. — Я же сказал, что надо колья закрепить!
Удар. Одна стенка взлетает и полощется, как белье на веревке.
— Смотрите! — кричит Цион. — Мыши!
В этот раз мыши не бегали, как обычно, под койками. В этот раз они искали не пищу, а убежище. Мыши не прятались, но жались к нам — серые, дрожащие комочки, с писком громоздившиеся друг на друга, обезумевшие строители рассыпающейся пирамиды. С каждым ударом ветра мышиная пирамида перекатывалась из угла в угол. Авраам брезгливо сбросил с ботинка одну мышь и со всего маху вдавил ее в песок.
— Ты что? — ахнул Цион. — Это же тварь живая!
Ури мрачно наблюдал за мышиной возней, и глаза его помутнели. Он отшвырнул кости и привстал.
— Ты куда? — спросил Шуки.
— Никуда, — пробормотал Ури и, покачиваясь, влез на койку. Его начало знобить, он натянул на себя одеяло и заскрипел зубами, перемалывая какие-то непонятные и бессвязные слова. Потом замолчал и отчетливо прошипел: "М — ы — ш — и".
Песок был взболтан в воздухе, как взвесь в химическом растворе. Все замолчали, и в это короткое мгновение вдруг раздался привычный и четкий щелчок передернутого затвора. Я только подумал — кто? Мы не успели даже переглянуться, как грохнула автоматная очередь, и мышиная куча распалась, оставив на песке десяток окровавленных трупиков.
В следующую секунду Цвика перемахнул со своей койки прямо на Ури, одной рукой перехватил автомат, а другой изо всех сил ударил его в лицо.
— Сукин сын! Гадина! Подонок!
— Дай ему еще! — испуганно орет Авраам. — Дай сильнее, пока он тут нас всех не перестрелял! Гашишник проклятый, тебя в тюрьму посадить надо!
Цион оцепенело смотрит то на меня, то на Авраама, то на растерзанных мышей, то на хохочущего Ури, который не чувствует ударов Цвики и не слышит наших голосов.
Я смотрю на свою потную ладонь и вытираю ее о рубашку. Согнуть кисть. Три складки. Пальцы еще дрожат. А если бы он меня сейчас убил? Почему меня? Не знаю.
— Отнимите у него все обоймы, — просит Цион.
— И автомат, — добавляет Авраам. По выпученным глазам и синеве на щеках видно, что он здорово перетрусил. — На базу надо позвонить, чтобы этого придурка от нас убрали!
Шуки подходит к Ури и заглядывает ему в глаза. Потом слегка шлепает по щеке. Ури вяло поводит рукой, как бы отмахиваясь от мух, и дергает головой, пытаясь встать.
— Нечего звонить! — Шуки трогает его лоб. — Очухается, тогда поговорим. Я с ним сам поговорю. Слышь, Цвика, не звони!
Цвика швыряет на рычаг телефонную трубку.
— Тебе что? Ты через неделю домой уйдешь! А мне с ним еще год вместе быть, понял? На кой он мне тут нужен!
Он тянет носом. Я тоже принюхиваюсь и вместе с песком и пылью чувствую накатывающую тошноту — глаза мои напарываются на разбросанные за койками мышиные части.
— Выкинуть! — командует Цвика. — Арье, давай быстро!