Просыпался Денисов обычно поздно. Девять часов для него была рань несусветная, встать в такое время — подвиг невероятный. Однако, будучи теперь действующим отцом, он намеревался подвиг этот совершить и был немало удивлен тем, что, проснувшись, застал Пашку уже на ногах. Сын его был одет, умыт и даже успел скипятить чайник.
— Ты чего так рано? — смущенно спросил Денисов.
— В спортшколу надо сходить. Мы в августе на сборы поедем.
— А! — сказал Денисов. — В спортшколу — это хорошо. А вчера чего так поздно пришел?
— Мы с ребятами на пруды купаться ездили.
— Понятно, — сказал Денисов, совершенно не понимая интереса к купанию с ребятами по ночам.
Ему хотелось порасспросить Пашку подробнее, но он чувствовал, что навязываться не стоит, и лишь поинтересовался:
— Ты когда придешь?
— Часа через два.
За эти два часа Денисов задумал самостоятельно изготовить домашний обед. Не обнаруженные прежде качества семьянина вдруг заговорили в нем во весь голос. В принципе он все умел, хотя кухонными делами занимался крайне редко. Надо было купить чего-нибудь мясного, нажарить картошки с луком, накрошить салат из свежих овощей, да побольше сока на стол — отличный обед получится. Но для этого надо было идти в магазин.
Выбрав самую вместительную сумку из имевшихся в доме, Денисов вышел во двор. Утро стояло ясное и теплое — в точности под настроение Денисова. И специально, чтобы настроение это испортить, навстречу шел участковый Гуськов.
— Денисов, ну-ка иди сюда! — строго сказал Гуськов, хотя Денисов шагал прямо на него и сворачивать никуда не собирался.
"С какой стати он мне "тыкает"?" — вяло возмутился про себя Денисов.
Гуськов работал здесь участковым всего год. Ходили слухи, что на эту должность его переместили с гораздо более престижной и вроде бы за чрезмерное пристрастие к спиртному. Впрочем, это могли быть только слухи. Пахло от Гуськова всегда очень крепко, но не алкоголем, а исключительно дешевым одеколоном. Лицо у него было широкое и красное, подстриженные под "польку" густые пепельные волосы тщательно зачесаны назад, и весь он — плотный, налитой — крепко и уверенно попирал коротковатыми ногами землю.
— Денисов, ты когда мне справку принесешь с работы? — требовательно спросил Гуськов.
— Я уже приносил. Три месяца назад, — промямлил Денисов.
— Так то три месяца. А у меня сведения, что ты целыми днями в бильярдных ошиваешься. Почему ты сейчас не на работе? Мне на участке тунеядцы не нужны.
— Отгул у меня, — с отвращением сказал Денисов.
— Я проверю, какой у тебя отгул. Смотри, Денисов, доиграешься, — лениво цедил Гуськов.
"Сейчас дам ему червонец, и он заткнется, — подумал Денисов. — Или лучше — полсотни".
— Что значит "доиграешься"? — сказал он. — Бильярд никем не запрещен. Весьма достойные люди любили бильярд. Буденный, например. Или Ворошилов.
— Достойные? — Гуськов вытащил из кармана платок и начал усердно тереть им лицо. Так протирают лобовое стекло автомобиля. — Ты порядочных людей с тунеядцами не равняй. Значит, так: завтра ты мне приносишь справку с работы. В противном случае я тебе делаю официальное предупреждение. Под расписку. И будем решать. А как ты хотел?
— Я попрошу мне не "тыкать", — Денисов попытался стать оскорбительно вежливым. — Мне не нравится ваша манера разговаривать.
— Да я тебе в отцы гожусь, сынок, — тон у Гуськова действительно сделался отечески-укоризненным. И сразу получалось, что не из хамства природного Гуськов так говорил, а исключительно по причине человеколюбия. — Ради тебя же стараюсь. Ну в самом деле: молодой, здоровый — работать бы и работать. А он с утра до вечера шары катает. В общем, завтра, — Гуськов снова стал строг, — ко мне в опорный пункт со справкой.
В итоге настроение у Денисова было испорчено. Три месяца назад справку ему сделал приятель из любителей бильярда — директор учебно-производственного комбината. Все было по закону: Денисова оформили на работу, выдали справку, а через три дня уволили по собственному желанию. Давно бы надо было найти по примеру многих такое место, где можно было бы числиться, отдавая кому-то зарплату, да Денисову все не подворачивался подходящий случай. Впрочем, Денисов не слишком-то утруждал себя поисками. Совесть его была чиста, он не крал, не спекулировал. Он честно зарабатывал своим искусством на хлеб с маслом, а если кто считает, что это так просто, пусть сам попробует.