Пол чувствовал, что больше не выдержит ни секунды. Ведь стоит ему чуть шевельнуться или хотя бы вдохнуть поглубже — и в него всадят пулю, а он лишен малейшей возможности защититься. У этого типа от страха душа ушла в пятки, и он, конечно же, пальнет не раздумывая.
Их разделяло расстояние метра в два. По инструкции полагалось бы сейчас запустить камешком в дерево напротив, чтобы еще больше отвлечь внимание противника, но на практике это не так легко осуществимо. Попробуй тут бросать камешки, когда до противника — рукой достать…
Подходить ближе проклятый малый не захотел. Повернув, он зашагал в противоположном направлении; возможно, его успокоила тишина, а может, напротив, он побоялся, что если продолжит поиски, то, чего доброго, наткнется на затаившегося противника.
Оставался последний шанс настичь врага, пока тот находился близко. Последний отчаянный шанс: и шума больше, и риска, но Пол с радостным облегчением воспользовался им. Поджав под себя ноги, он оттолкнулся и рыбкой бросился вперед, еле-еле успев схватить мужчину за щиколотки. Рывок — и противник упал, но при падении выстрелил из пистолета. Полу теперь уже было все равно. Навалившись на врага, он ударил его по запястью, чтобы выбить оружие, а другой рукой, ухватив за волосы, резко запрокинул ему голову. В тот же миг, выхватив широкий, острый, как бритва, нож, приставил лезвие к горлу противника. Оба затихли, и в наступившей тишине явственно были слышны приближающиеся шаги и оклик.
— Скажи им: "Все в порядке, вышла ошибка", — чуть слышно прошептал Пол. — Или… — в дальнейшие объяснения он не стал вдаваться и чуть ослабил хватку, чтобы противник смог выдавить из себя нужную фразу.
— Простите, ребята, — крикнул тот вполне убедительным тоном. — Мне показалось, что я его обнаружил.
Шаги удалились. Дилетанты, презрительно подумал Пол, а строят из себя суперменов… Возможно, в чем-то другом они и сильны, но в тактике борьбы под открытым небом — сущие профаны. Ни один из командос не поддался бы на такую уловку. "Видно, с нервами у тебя плоховато", — шутливо откликнулись бы они, а сами бесшумно поползли бы к тому месту, где прозвучал выстрел. А может, и эти поступят так же? Никаких подозрительных звуков не было слышно, однако надо было спешить. Пол снова запрокинул голову мужчины так, что острый кадык, казалось, пропорет кожу, и приставил ему к горлу нож.
— Куда повезли заложников?
— Не… знаю.
— По два раза переспрашивать не стану. Сейчас ты смолкнешь навеки, зато кто-нибудь из твоих дружков окажется разговорчивей. Подыхать никому неохота.
Пол с такой убежденностью произнес эти слова, что и сам почти поверил в них. Перерезать глотку беспомощному человеку… Конечно же, ему это претит, но стоило Полу вспомнить про Гвен, и он перестал считать свою угрозу пустой.
Человек, к горлу которого был приставлен нож, ничуть не сомневался в том, что Пол свою угрозу осуществит.
— Наверное, в дом на Бейкер-Хилл. Или в лондонскую резиденцию.
— Адрес?
— Эмбер-стрит, 3.
— А на Бейкер-Хилл?
— Кинсвуд-Менор.
Пол отвел нож от горла противника и рукояткой ударил его по голове. Конечно, за этот удар пострадавший его тоже не поблагодарит, зато останется жив. Через день-другой даже голова болеть перестанет, но сейчас на какое-то время он выведен из строя.
Скользнув в сторону, Пол растворился во мраке. Ему удалось побороть желание бежать отсюда сломя голову. Бежать теперь бесполезно: у "пежо" преимущество в добрых десять минут, его не догнать. И вообще следует держаться так, словно имеешь дело с профессионалами. Пол прижался к стволу дерева, решив выждать еще пять минут, а потом не спеша удалиться. Но ему не пришлось ждать так долго. Не прошло и минуты, как он услышал легкий шорох. Звук был едва уловимый, и Пол не услышал бы его, если бы в это время двигался сам. Человек приближался почти бесшумно — насколько это под силу европейцу, одетому в городской костюм и пробиравшемуся в темноте среди деревьев. Но это явно был профессионал, и Шорт с благодарностью вспомнил инструктора, внушавшего ученикам, что ни при каких обстоятельствах нельзя недооценивать противника. Слова эти принадлежали не Диру — тот как раз недооценивал противника, а японцу-полицейскому, который в течение месяца вел у них на курсах занятия. Демура — вот как его звали. Курсанты думали, что он будет обучать их различным приемам, однако щуплый, седовласый и скромно одетый мастер преподал им основы стратегии и тактики, облеченные в афористичную форму восточных сентенций.