Пить!
— Сейчас закончим грузить, и назад, — уговаривает неутомимый Цахи. — Ну, давай, давай, еще немного!
Все матерятся и требуют воды.
Я даже не услышал, как подъехал джип. Это — наш комвзвода, унтер-офицер Шауль. Канистра, которую приволок Цион, вся в грязи, пьем прямо из горлышка. Вода воняет хлоркой, и пустой желудок конвульсивно сжимается. У меня в армии желудок вообще перестает работать. Тут у многих бывают недельные запоры, от которых спасаются таблетками. Говорят, что это психологическое явление.
Даже песчинки не движутся, они слиплись в могильные холмы, под которыми похоронено все живое. Мозг разлагается на отдельные клетки, и то же самое происходит с мышлением: никакие осмысления и обобщения уже невозможны, остаются самые примитивные, бессвязные посылки, из которых не получается никаких выводов. Поднимаю голову и, как через дно стакана, вижу нашего унтера. Он размахивает руками и что-то кричит. Ты кричи, кричи, на то тебя командиром и сделали, а я только на три недели пришел, я тебя в гробу видел с твоими приказами.
— Б-р-е-з-е-н-т! — доносится до меня. Надо перетаскивать брезент.
Эзра и Шуки заходят с одного края, мы с Сильвио — с другого. Каждый берется за свой угол, и мы складываем огромное брезентовое полотнище вдвое, потом — вчетверо. Потом вшестеро. На лице у меня как будто маска: песок, склеенный потом, обложил лоб, нос, глазные впадины, лег в складки у губ, замуровал рот. Я без конца сплевываю, но это уже не слюна, а тот же песок.
Сильвио медленно наклоняется и валится на меня, как столб. В тень его! Скорее! Где тень? Где вода? Где вода, унтер? Что это за кровь? У него кровь на лице, у Сильвио! Да нет, это моя кровь. Моя кровь. Идет из носа и капает на Сильвио. Унтер, гнида, где вода? В-о-д-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!
В затылок с нарастающей силой ударяют две кувалды, большая и маленькая. Как в кузнице: тук-тук-тук, ба-бах! Тук-тук-тук, ба-бах! Я закидываю голову, чтобы остановить кровь и вдохнуть воздух, но в глаза изо всех сил ударяет солнечный кулак, а горло заливает свинец. Я чуть не захлебываюсь кровью и спотыкаюсь о Сильвио. Он все еще без сознания. Примчался унтер с канистрой. Испугался, сволочь, что мы тут окачуримся. Лей, лей на Сильвио воду, лей еще и мне дай, дай мне, вот, а-ах…
Теперь мне с тобой и ругаться не хочется.
— Ну, Сильвио, дружище, как ты? А?
Сильвио мычит что-то неразборчивое по-румынски.
— В госпиталь его надо! — подскакивает Цвика Бергер.
— И я с ним поеду! — вызывается Шуки.
— Давай, давай, Шуки, затаскивай Сильвио в "джип" — я подержу за голову, ты — за ноги. Арье, у тебя кровь из носа капает! В тень, скорее, в тень! Возьмите русского в госпиталь!
— Не нужен мне никакой госпиталь!
— Ладно! — бросает унтер уже из "джипа". Бледный Сильвио похож на восковую фигуру из "Колбо Шалом"[8]. — Этого я сам отвезу, а за вами сейчас пикап пришлю. Только чтоб все были в касках.
Пикап приехал через полчаса и забуксовал. Еще полчаса мы вытаскивали его из песка. Иду в палатку за автоматом.
— Да сунь его под матрас! — кричит Шуки. — Чего с ним таскаться?
— А если украдут?
— Да вон Эзра постережет. Эзра, сторожить останешься?
— А вы мне обед привезете?
— Привезем, привезем!
Ури садится за руль, и только мы успеваем сесть на скамейки и нахлобучить каски, как он рвет пикап с места и гонит на третьей скорости по шоссе. От встречного ветра легчает, перестает идти кровь. Мы проскакиваем лагерь танкистов, взлетаем на гору и пикируем в низину. Я вцепляюсь в Циона.
Скоро появляются деревянные домики, хилые деревца, мастерские соседнего артиллеристского батальона, а еще минут через пятнадцать на шоссе начинают мелькать одинокие фигуры. Каждой встречной девушке-военнослужащей Авраам и Шуки орут: "Эй, красотка, тремп[9] хочешь?" На базе полно девушек, и после отшельнического бункера глаза разбегаются. Все они в серых обтягивающих брючках; смеются, когда с ними заговаривают, и ходят в обнимку с солдатами, а я трогаю свою недельную щетину, и мне хочется приключений.
Мы выпрыгиваем из пикапа и уговариваемся встретиться на этом же месте после обеда. Водянистый суп, холодные макароны, пупырчатая куриная нога. Я уже берусь за апельсин, и тут осеняет: я еще не проведал несчастного Сильвио! Иду искать госпиталь. По дороге забредаю в шикарный офицерский сортир и с наслаждением усаживаюсь на белый унитаз. От своего подлого желудка я ничего хорошего не дождался, но было приятно просто посидеть в прохладе и чистоте. На двери, на уровне глаз. красуются две чернильные строчки:
8
Крупнейший универсальный магазин в Тель-Авиве, на верхнем этаже которого размещается музей восковых фигур.