Все – да не все!
Я чуть не сбилась с дыхания, когда увидела, как из-за чьего-то плеча выглядывает Кариночка Вольпина. И, судя по всему, на нее колдовская музыка не подействовала. Она улыбалась и подмигнула мне, а потом прыснула в кулачок.
Неужели у совершенства абсолютно отсутствует слух?!.
Или ее защищают девяносто восемь процентов?
Что ж, у меня есть, чем удивить «конфетку».
Я без труда вызвала в памяти озеро, залитое лунным светом, белых лебедей, бесшумно скользящих по зеркальной глади…
Первокурсники ахнули, увидев мою иллюзию. Получилось очень хорошо – даже ветер пробежал от стены до стены. Прохладный ночной ветер, напоенный ароматами лесных трав.
Лебеди изящно изгибали длинные шеи, расправляли крылья – белые, как снег. Продолжая выводить мелодию, я с удовольствием окинула взглядом озеро и вдруг заметила черное пятно, мелькнувшее между белыми птицами.
Черный лебедь?... Но я не думала о черном лебеде… Он здесь вовсе ни к чему.
Черная тень снова метнулась и пропала.
А может, и не было никакого черного лебедя?
Я чуть сфальшивила, когда черная птица промелькнула – по озеру пошла рябь, а белые лебеди заволновались. Я пыталась разглядеть за белыми шеями черного лебедя, но тот будто прятался. Шорох в камышах заставил меня чуть повернуть голову, и в это время мне прямо в лицо бросилось что-то темное, похожее на клочья дыма или… на черного лебедя!..
Вскрикнув, я уронила флейту и заслонилась рукой.
Иллюзия пропала, гусли жалобно звякнули, и Слободан Будимирович уже стоял рядом со мной, встревоженно поддерживая.
– Что случилось, Василиса? – прищелкнул пальцами, освобождая от заклятья студентов, и в аудитории сразу стало шумно.
– А что это было? – спрашивала тоненькая блондиночка, хлопая нарощенными ресницами. – Это лебеди были, да?
– И куда все пропало? – кудрявый, как баран, первокурсник крутил головой. – И почему пропало?
– Оступилась на каблуках, – сказала я громко и отстранилась от преподавателя. – Со мной всё в порядке.
Но в порядке не было. Сердце до сих пор колотилось, и в голове звенело, будто мне двинули гуслями по макушке.
– Хорошо, – произнес Слободан с некоторым сомнением и отпустил меня.
Студенты ничего не заметили и продолжали обсуждать иллюзию, которую я только что им показала. Все – но только не Кариночка. Она подскочила ко мне прытко, как козочка, и сказала, участливо заглядывая в лицо.
– Что-то не так пошло? Да, Василиса? Иллюзии – это ведь непросто, тут нужен особый талант…
И эта мерзавочка даже подхватила меня под локоть, помогая спуститься в зал.
– Демонстрация закончена, – громко объявил Слободан, – прошу первокурсников рассаживаться по своим местам. Поблагодарим мою ассистентку – Краснову Василису, студентку второго курса.
Перваки захлопали. Некоторые – даже с восторгом.
Под аплодисменты я дошла до двери, постаравшись сохранить самый невозмутимый вид, но на пороге оглянулась.
Слободан Будимирович уже начал лекцию, только Вольпина, сидевшая в первом ряду (кто бы сомневался, что в первом!), не смотрела на него. Оглянувшись через плечо, она смотрела на меня. И улыбалась уголками губ. Только улыбка была противной. Насмешливой и даже гадкой.
Я еле сдержалась, чтобы не состроить в ответ гримасу, а когда вышла в коридор и прошла до лестницы, остановилась, как вкопаная. Не была ли та черная птица проделкой Вольпиной? Но можно ли вмешаться в чужую иллюзию – я понятия не имела. Спросить у кого-нибудь из преподавателей? Прочитать в учебнике?
На ленту к Облачару я не пошла, а просидела в коридоре, дожидаясь, пока закончатся занятия у первокурсников. Когда прозвенел звонок, и перваки табуном высыпали в коридор, я спряталась под лестницей, пропустив их, а потом пробежала в аудиторию.
Слободан Будимирович зачехлял гусли и что-то напевал себе под нос. Заметив меня, он ничуть не удивился, как будто ждал, что я приду.
– Вы видели мою иллюзию? – спросила я напрямик.
– Видел, – кивнул декан. – Отличное качество. Цвет, запах, эффект личного присутствия – все есть.
– А вы кого видели? – продолжала допрашивать я.
– Это важно? – спросил он, откладывая гусли.
– Важно, – ответила я почти с вызовом.
– Давай припомним, – Слободан уселся на стол в первом ряду и задумчиво потер переносицу указательным пальцем. – Это была ночь, ивы на берегу озера, луна, белые лебеди.