– Поймаем мы всех, Михалыч. Мы же обещали. – проговорил Компрессор и положил руку на плечо участковому.
– Так, я не пойму… Мы ищем вашего маньяка чтобы посадить, или медаль выдать? – спросила у участников коммюнике.
– По ходу пьесы разберемся. – ответил Автокран и открыл перед моим лицом первый том дела.
Труп
Погружаясь в материалы дела, я все больше и больше убеждалась, что все преступления совершались как-то… гладко? Никто ничего не видел, не слышал, не знает, плакать не стал.
– Слушайте, а что, возле каждого трупа список «геройств» лежал?
– Да. – ответил Бульдозер.
– И все написаны собственноручно?
– Да.
– Они самоубийцы? Что это за публичный каминг аут? – спросила у всех присутствующих, мужчины синхронно пожали плечами. – А вот это, на фото, это что? Почему они все сидят с выражением лица, как будто их чаю с бубликами испить пригласили? Откуда это имбецильная радость? Их же убивали, а они, судя по фото, розовыми единорогами любовались.
– Где? – Автокран вскочил и выдернул у меня из рук фотографию.
– Да… Действительно, странно. Но ни наркотиков, ни других запрещенных веществ, в крови не было.
В кабинет заглянул радостный дежурный.
– Новый жмурик! Во! Снова конверт подбросили!
– Он у вас малохольный что ли? Что он так радуется трупу? – спросила тихо у Михалыча.
– Да, не. Просто о трупах мстителя именно так и сообщают, конверт подкидывают. Отследить, кто приносит послание, пытались, но не получилось. На видео одна секунда – нет конверта, вторая – есть конверт. А потерпевшие, кстати, все дома умирают.
– Так это кто-то, кто вхож в дом к ним ко всем?
– Да. Но, все не так просто. Это не простые люди, абы кого они не пустят. Они и родных-то, не всех пускают. Люди скрытные, хитрые, жестокие. Кого они могли пустить все, без исключения, непонятно. – ответил участковый и развернулся к оперативникам – Что ж, парни, берите адрес, мешок, поедем за трупом. – мужчины встали и вышли за дверь.
Михалыч схватил меня за руку и потащил на улицу. Пока мы телепались, оперативники уже вышли и ждали нас у входа. Увидев транспорт, челюсть моя с глухим стуком встретилась с асфальтом.
– Это что? – спросила у парней.
– Транспорт. – ответил Компрессор.
Ну, так, чтобы вы понимали уровень оснащенности Крыжопаля. У входа, сверкая на солнце металлическими полозьями стояли детские санки. К ним же были присандалены колеса. Не, ну так-то логично, лето на дворе.
– Стесняюсь спросить, а когда вы на срочный выезд выдвигаетесь, мигалку куда крепите? И как все сюда помещаетесь? Или по очереди, то ямщиком, то лошадью числитесь?
– Очень смешно. – ответил Автокран, взял веревочку от санок и двинулся в путь.
Всю дорогу я радостным пупсом скакала за нашей группой «быстрого реагирования» и доставала личный состав вопросами:
– А куда мы идём? А долго ещё? А зачем нам санки? – мужики скрипели зубами, я хлопала ресничками и сжимала губки куриной попкой.
Минут через десять мы дотопали до сталинки с большими окнами и зеленым, утопающими в деревьях и цветах, двором. Я встала у первого подъезда открыв рот и получая эстетический экстаз от увиденного. Коллеги прошли дальше.
– Бандюги? – раздалось сзади.
Я обернулась, позади стояла сухонькая старушка, похожая на мойву. Гулька седых волос, большие, на выкат, глаза, серое платье с белоснежным жабо на шее.
– Почему?
– У меня аллергия на них сильнее, чем на кошачью волосню.
– Не, не бандиты.
– Менты?
– Ага.
– А, одна эпидерсия. Что менты, что бандиты. – она пожевала губы и снова спросила – Че приперлись? Труп у нас? Я, вроде, всех мумий сегодня видела, никто не преставился.
– А вы почем знаете, что за трупом? – и наивно похлопала глазами.
– Так вы с труповозкой. – я вспомнила санки и хрюкнула, пытаясь замаскировать ржание.
– А, да, точно. Не знаю пока за кем. Но вы не уходите, мы, может, даже, вас допросим.
– Ага, заняться мне нечем. – ответила она и сиганула в противоположную сторону.