Но, сколько веревочке не виться… На лестнице я поскользнулась, шмякнулась, и стекла на этаж ниже, пересчитав попой количество ступеней. Дракон резвым сайгаком догнал мое прыгающее тело и навис сверху, как орел над мышью. Было страшно. Я тогда еще подумала, что хорошо, что я не мужик, он же нервный, шо капец! Он в таком состоянии сто процентов оторвал бы мне бубенцы и забил ими насмерть. Нужно сказать, собственные ассоциации и фантазия впечатлили, и я, на всякий случай, прикрыла все стратегические места ладошками.
– Да что я такого сделала-то?
– Ну, здравствуй, самогонная фея! – прошипел мне в лицо дракон, а у самого бесенята в глазах пляшут.
– И вам не хворать. – чо уж, отпираться бессмысленно.
– Видели, последствия нашего вчерашнего расставления точек над и?
– Относительно. Многое вы подрихтовали.
– Я?
– Мы.
И тут, пришла беда откуда не ждали! Раздался звон, мужчина закатил глаза и упал мне лицом в место гипотетического нахождения груди. Я выглянула посмотреть, что произошло, за спиной дракона стоял счастливый заяц со воооот такущей сковородой в лапах.
– Вот ты, сколопендра мелированная! Ты зачем его вырубил? Нас же сейчас точно четвертуют!
– Я же спасаю тебя! Или не надо было? – я застонала, дракон завозился у меня на груди и резко вскочил.
– Что? Кто посмел? – осмотрел периметр. А там никого, только я со следами слюней на одежке.
Ну и он сорвался и понесся! Видимо, выяснять откуда у него образовалась неучтенная шишка. Я перевернулась на бок, наблюдая за тем, как дракон стремительно удаляется и кричала в след.
– Вернись! У тебя шок! – потом неторопливо встала, отряхнулась и пошла к себе. Из-за угла выглянул заяц и потрусил за мной.
– Так ты зачем его вырубил?
– Мне показалось, что нам рано размножаться.
– Кому это нам?
– Тебе рано. Ты же теперь моя хозяйка. И лишние рты нам пока ни к чему. Вот, встанешь на ноги, остепенишься и тогда можно деток нарожать.
– Логично. Но дракон, я думаю, ничего такого не имел ввиду.
– Много ты драконов знаешь?
– Двух.
– А я больше двух тысяч.
– Брешешь?
– Если только малеха.
В комнате нас, ожидаемо, встретил Еся. И я, и мой подопечный, закатили глаза.
– Шур! Ну как ты так можешь? Над тобой же весь замок смеется, даже в меня пальцем тыкают.
И, я знаете, я очень расстроилась от этих его слов. Как будто меня в эту минуту предал самый близкий, самый родной человек.
– Ну и пусть смеются. Позитивные люди правят миров. Фигурально выражаясь.
– Ты не должна себя так вести! Я много раз давал тебе советы!
– Советы? Как вести себя? Зачем? Еся, я не лезу в ваш мир с советами, нравоучениями и осуждением, так почему ты хочешь изменить меня под этот мир?
– Чтобы влиться в него.
– А я не хочу ВЛИВАТЬСЯ! Я хочу быть хозяйкой самой себе.
– Ты не знаешь субординации! Ты должна молчать в присутствии существ значимее тебя! Ты даже говорить с ними не должна!
– Если бы я сними не говорила, жизнь бы проходила где-то мимо меня, в стороне.
– Ты должна уважать!
– Разве это не гордыня? Осуждать меня за поведение могут только существа погрязшие в этом грехе. Неужели ты не понимаешь, не видишь этого? Ведь я никому, по-настоящему, не принесла боли и страданий. Скажи, это внутри тебя живет монстр гордыни? Он выедает тебя изнутри?
– Ты…. – Еся схватил меня за плечо, дернул к себе, а потом резко оттолкнул, причем так, что пролетела всю комнату и врезалась в стену.
Заяц увеличился в размерах и растекся, образую сферу, которая закрыла меня, он зашипел, когти его отросли, зубы увеличились.
– Уходи! – грозно заявил он, а я сидела и тихо, бесшумно плакала, облокотившись спиной о стену.
Мария Махова
– Человек человеку бред, темнота и ад, –
он сказал, – оглянись вокруг, если мне не веришь.
– Нет, – кричу, – человек человеку – сад!
Человек человеку кит, океан и берег!
Человек человеку лето и тёплый дождь,
посмотри, как сверкает солнце в глазах и в сердце!..
– То блестят ножи – человек человеку нож,
и удар под ребро от рождения и до смерти.
Человек человеку рана, дыра и вой,
это волк в настоящем и будущем воплощенье.
Волк не может без стаи – покинувший стаю волк –
это бомж, это тень, он никто никому – кочевник.
Мы всего лишь осколки времени, пыль, стекло.
Мы разбитые зеркала и маршрут короткий.
– Нет, – кричу, – мы друг другу движенье, полёт, крыло!