– Жалко… – подал голос вышедший на шум правитель.
– Да, ничего, до свадьбы заживет. – пробормотала смущенная я.
– Я про животное. Тебе-то, что будет?
– Узнаю «родные» пенаты. – обиделась и ушла смотреть, как копают яму для дерева.
Как только выкопали углубление под наше растение, мы поместили туда саженец, полили, пообнимали, поговорили с ним. Василь Иваныч незаметно капнул еще пару капель ликера и дерево выпустило несколько новых листиков и бутон цветка. Все было вери-вери гуд!
Нас, как и обещали, повели смотреть дежганов, местный аналог лошадей. Проходя мимо какого-то сарая, я бросила взгляд на дверной проем и остановилась. Мозг застыл, как у робота с планеты Шелезяка. На меня, большими, блестящими глазами смотрела корова. Корова с крыльями…
– Второй камень... – прохрипел Василь Иваныч.
Оборотни
– Ну… Здесь, похоже, уговоры отдать камень не подействуют. – ответила ошарашенному демиургу.
– Почему? – спросил тот в ответ.
– А где ты у коровы лапки видишь?
Василь Иваныч задумался. Потом повернулся в сторону правителя эльфов, который так и остался стоять возле вкопанного дерева и созерцал зелень на нем.
– Уважаемый! Вы-вы! Уважаемый! Подойдите, пожалуйста. – орал мой работодатель. Хозяина замка перекосило похлеще, чем меня от лимонов. Он сдвинул бровки, и всем своим видом продемонстрировал, в каких глубинах половой анатомии он хотел бы нас видит. – Придется идти к нему. Ладно, мы не гордые. – психанул демиург.
Василь Иваныч дернул меня, и стремительно стартовал к эльфу. Несся, как Терминатор, снося по пути все барьеры. Я ускорялась, как баллистическая ракета. Ну и торможение включиться не успело. Ожидаемо влетела в нашего визави, разбив ему лбом нос.
– А я предупреждал! Я просил! А вы? – орал Василь Иваныч, задвинув меня к себе за спину, и размазывая по лицу правителя кровь платком. – эльф негодовал! Глаза искрили, флюиды ненависти заполнили все пространство! Я боялась даже пукнуть, не дай бог сдетонирует.
Василь Иваныч попытался замять конфликт. Он сто раз извинился, и сообщил, что вся наша парт ячейка скорбит вместе с ним… Мы с нетерпением ждали хоть какого-то решения нашей судьбы. До выноса вердикта местной инквизицией оставалась ровно минута.
Эльф забрал платок, оторвал от него две небольшие тряпочки, скрутил жгутиками и вставил получившиеся затычки в нос. Потом двинулся ко мне. Тут и дураку понятно, что мужик в невменозе. Судя по его виду, намерения у него серьезные. Сейчас было бы проще остановить пенсионную реформу, нежели правителя. Он, сощурив глаза, гундося, произнес фразу, которая, видимо, должна была меня деморализовать:
– Что сказать, Шура. Хвалю. Взяли новую высоту, недостижимую нормальными существами.
Но… Вот эти его затычки в носу, гундосящий голос… Да и сам он был такой трогательный, такой беззащитный. В общем, я его обняла, очень, кстати, неожиданно для него самого, и сказала, что все будет хорошо, все бобки заживут. И если он хочет, я могу подуть на бобку или поцеловать бобку.
Эльф как-то судорожно вздохнул, расслабился и спросил:
– Что ты хочешь, чудовище?
– Корову.
– Какую корову? У нас нет коров!
– Ну, может она как-то не так называется. Я знаю ее под агентурной кличкой – «КОРОВА».
– Хорошо. Забирайте.
Нам выделили транспорт и корову, и мы отправились дальше.
– Куда сейчас? – спросила Василь Иваныча – к драконам?
– Что тебя так на драконах заклинило-то?
– А я просто особо нигде и не была.
– Тогда поехали к оборотням. Там интересно.
– О! Я же знаю одного оборотня! А они только волками бывают? А есть оборотни суслики? А белки? А ежи?
– Ужас какой!
– Почему?
– Ну я видел в твоих воспоминаниях, КАК это выглядит. И это ужас.
– Кстати, по поводу шастанья в мой мозг…
– Я больше не буду!
– Перестань врать!
– Это утопия.
Я обиженно поджала губки. Нужно что-то срочно делать, но что – непонятно. В общем, пока мы ехали верхом и вели на веревке нашу «корову», я вырабатывала план Барбаросса.
Что сказать, пакости во мне рождаются спонтанно. В башке шумел Тихий океан, без любых намеков на мыслительную деятельность. С тем и добрались до какой-то поляны и решили заночевать.
Василь Иваныч, объявив привал, отправил меня за хворостом, а сам достал из воздуха ведро с водой и тряпкой, и с кровожадным лицом поскакал к нашей кормилице. Я с интересом наблюдала за ним.
Мужчина подобрался к боку коровы, поставил ведро, намочил ткань и стал активно тереть вымя животного. Глаза у скотины загорелись негодованием, как эбонитовая палочка, если ее потереть. Было понятно, что что-то Василь Иваныч делает неверно, но не догадывается об этом.