И я каким-то особо обострившимся чутьем поняла: он не уедет со мной. Не угонит корабль морских ведьм ради меня, не отправится со мной дальше. Он нашел свое место.
А я… я совершенно беззащитна теперь. Жизнь тут – не жизнь.
Я смотрела на море. А может… А может, так будет проще?
Я сорвала с себя платье – давно хотела это сделать. Вошла в воду. Теплая, нежная волна поднялась до колен.
Я пошла вперед. Через пару метров уже встала на цыпочки, чтобы касаться дна. И приготовилась. Ну же, Хен, давай, отправляй своих чудовищ! Я жду, ну!
Я стояла, зажмурившись, покачивалась от слабых волн. Вода касалась моего подбородка, иногда приподнимаясь чуть выше. Я терпеливо ждала, но ничего не происходило. Не было ядовитой туши морской твари… Может, надо еще чуть-чуть подождать?
Я провела языком по губам, ощутила вкус соли. И только тогда поняла, почему я то ухожу под воду по макушку, то снова выплываю, и вода плещется под моей грудью. Меня элементарно трясло от рыданий, от бесшумной, беззвучной истерики.
Я плакала, и слезы смешивались с морской водой. Неотличимо. Сколько можно рыдать? Я просто устала и мечтала, чтобы все поскорее закончилось. Каким угодно способом.
Только твари Акатоша не спешили лакомиться свежатинкой. Я все плакала и плакала, успевала успокоиться и разрыдаться по новой в очередном витке истерики, но все также бултыхалась одна, без ядовитых соседей.
Не знаю, сколько прошло времени, но я начала замерзать. Меня всерьез колотило, и я испугалась, что могу просто захлебнуться – умирать как-то перехотелось.
Я выплыла на берег и, трясясь всем телом, укуталась в тонкую ткань многострадального платья. Солнце ласково согревало спину, и я, всхлипывая, начала успокаиваться. Вдох – выдох, и так до тех пор, пока дыхание не стало нормальным.
Окончательно успокоившись, я оглянулась на шпиль дома дочерей Каспады, который было видно отсюда. Криво ухмыльнулась.
Снова повернулась к морю, прищурила глаза и уверенно, четко и громко сказала:
– Отдаю тебе в дар свой архей, бог Акатош.
В следующую секунду в глазах посерело от жгучей, горячей боли под кожей, я выгнулась на песке, сдерживая крик, и отключилась.
***
Древний бог, старый бог. Бог ужаса и разрушения в далеком прошлом. Бог страха, боли и смерти. Сломленный, покоренный, запертый в непроглядной глубине, где от давления разрывает все, чему случится сюда попасть. Только светящиеся нити верены – веревки богини – надоедливо и раздражающе мерцают в совершенной тьме. Бесконечный холод морских глубин для бога огня –непрекращающаяся пытка. И никакой, совершенно никакой надежды.
Сил нет. Ни крупицы, ни капельки. Если бы хоть кто-то отдал ему хоть немного огня, то он бы смог вырваться… Но короли и их дети не разбрасываются археями – каплями божественного пламени.
Годы шли. Десятилетия, века, и никому, никому в голову не пришло отдать свой архей в дар Акатошу. Ни одной живой душе. До сего дня.
Акатош уже давно не открывал глаза. Несколько лет точно. А зачем? Что нового он увидит? Только мертвенно мерцающие фосфорные нити да надоевшую за годы заточения темноту? Ну уж нет.
Там, за закрытыми глазами, можно было хотя бы забыться. Вспомнить свет солнца, горячую пульсацию жизни, приятные прикосновения…
Прикосновения… Как же он тоскует по ощущениям, которые дарит мех животного, нежная женская кожа, упругий гладкий лист или нежный лепесток. Бог вспоминал.
И вдруг что-то мягко толкнуло Акатоша в грудь. Влилось в него, наполняя жаром, светом, самой жизнью.
Бог разрушения открыл глаза. Изумленно выдохнул, не смея верить своей удаче. Свершилось? Неужели..?
Опали белесые путы, повинуясь желанию бога. Архей вернулся к своему создателю, подарил ему силы, но насколько их хватит? Ну уж выбраться отсюда – точно. А дальше… Акатош не думал о том, что будет дальше. Он рванулся вверх, к миру, солнцу, свету.
***
Разговор с иномирянкой оставил дурное послевкусие. Кадма проследила взглядом за убегающей девушкой, тяжело вздохнула. Ну а что поделать? Надо обязательно заняться ее судьбой, поговорить, когда остынет, объяснить, почему они поступили так, как поступили: справедливости ради, Кадма узнала о случившемся и о том, как себя повела Олия, только утром. И не совсем одобряла. Конечно, укус творения Акатоша – слишком явный намек на то, что иномирянка – нежеланный гость на островах. Хен явно не хочет, чтобы она была в их рядах. Но и так поступать с ней было неправильно. Надо было хотя бы объяснить, поговорить, но Кадма слишком увлеклась идеей отправиться в найденное святилище, решив отложить разговор до своего возвращения. Жаль…