Вот и Акатош думал, что счастье. Я же вижу. Ему все ж таки не несколько часов поголодать пришлось.
Постепенно напряжение за столом таяло. Негромко о чем-то переговаривался Крам с сидящей рядом морской ведьмой, Игор цедил водичку и недовольно морщился, грустным шепотом рассказывая мне, как он скучает по винишку. Я хихикнула и поддержала.
Периодически ловила на себе недовольный взгляд Олии, но мне было пофиг. Видимо, это ей не пришлось по нраву, потому что она неожиданно заговорила:
– Я все же не понимаю, что она здесь делает она и оборотни? Это наше дело. Пусть уйдут.
Кадма нахмурилась, открыла было рот, но Акатош ее опередил:
– Женечка спасла меня, а я спасу Каспаду и Хен.
– Да-а? С чего бы тебе их спасать?
Фу, а голос-то какой противный!
Акатош пожал плечами, с сожалением взглянул на тарелку с едой и отложил приборы.
***
Акатош знал, что рассказывать ему придется все, ничего не утаивая. И он этого не хотел. Не хотел винить Хен. Он бы предпочел, чтобы в памяти внучек она осталась прекрасной и величественной морской богиней, но… Если он хочет помочь, то придется рассказывать все.
Воцарилась тишина. Было слышно, как в воде, которая покрывала пол, плещутся рыбки. Внимание, направленное на Акатоша, ощущалось почти физически.
И он тихо заговорил, вспоминая и заново переживая события давно прошедших дней, которые повлекли за собой большие беды.
– Я любил Хен с самого начала, еще тогда, когда был богом разрушения и гибели. Я позволил ей заточить себя, потому что оказался слаб перед ней. Она изменила меня. Я уже давно не тот, кого боялись целые миры.
Мы родили с Хен детей. Первой была Каспада. Она взяла кровь Хен. А через века родились еще три сына. Балн, Кьяр и Орен. Это было счастье, но они были людьми.
– Это почему так? – озадачилась иномирная душа, глядя на Акатоша.
– Я – огонь, Хен – море. Так получилось. Хоть мы и боги, нам не все ведомо. Хен хотела, чтобы наши дети, раз уж не взяли нашей крови, стали королями: правили бы на земле так, как она – в море. Она уговорила меня даровать им особое благословение, и этим же благословением наделить всех людей, чтобы они знали, кто их короли. И я даровал им археи. Сыновьям – сотни, обычным людям – десятки… Тогда я думал лишь о том, как угодить Хен, как сделать ее счастливее, не прекословил и выполнял ее волю.
Но этого ей было недостаточно. Потому что наши дети начали очень быстро взрослеть. Наши века долгие, легкие, дни – как пух. Мы не следим за временем, потому что вечны. Покуда есть огонь и море, будем и мы.
Но дети наши – нет. Чем старше они становились, тем печальнее делалась Хен. Она часто плакала, и мое сердце разрывалось от боли за нее. Хен пыталась наделить сыновей своим даром, морским археем, но они не принимали его. Дар Хен – женский дар, и он слишком силен для мужского тела.
Мне казалось, что Хен успокоилась, смирилась, когда на остров приплыли человеческие женщины, которым она смогла даровать археи. Обычные женщины были благословлены ею, стали морскими ведьмами по праву дара, но не по крови. Я думал, что это хорошо. Что она отвлечется. Что она поняла, что мы ничего не можем поделать с тем, что наши сыновья смертны. Как же я ошибся…
…Акатош говорил, а в его памяти стояли сцены прошлого: яркие, подробные. Память богов немилосердна, она не позволяет отвлечься и забыть хотя бы секунду прожитого.
Он вспоминал тот день, когда Каспада выглянула из узкой расщелины, растирая на пальцах синюю краску. За ее плечом стояла любопытная маленькая Кадма, перемазанная и счастливая. Только вот лицо самой Каспады счастливым не было.
Акатош тогда нес в их маленькое тайное логово новые запеченные краски. Каспада вручила их дочери и отправила ее рисовать, а сама осталась с Акатошем. Ее глаза были серьезными. Кажется, Акатош тогда испугался: легкомысленная, вечно веселая Каспада никогда такой не была.
– Отец, морские ведьмы пропадают. Вчера три… И десять лет назад тоже… Три. Ты знаешь что-то об этом? Я видела вчера корабли. Их кто-то похищает?
Акатош не знал. Но принялся следить. И выяснил, что каждые десять лет на острова приплывает корабль. И морские ведьмы исчезают. Молоденькие, едва ли дожившие до шестнадцати лет.
Акатош говорил с Хен. И она не солгала, хотя и могла.
– …Археи этих молодых ведьм, которые я подарила их матерям, подходят для того, чтобы даровать нашим сыновьям молодость. Мои археи стали слабее, пожили в человеческой крови, и теперь наши мальчики будут жить долго, очень долго, а ведьмы… Эти – умрут, отдав архей, но родятся новые. Их суть уйдет в море, и с очередным круговоротом, спустя десятки лет, они родятся вновь. Это жизнь! Пойми, так правильно! Так надо было сделать!