– …расскажу – без твоей помощи тут никак. Все ваше рабство чертово… И вообще скажи, ты что, какая-то большая шишка?
– Я князь этих земель, – собрался Ирдан.
Она звонко присвистнула.
– А чего тогда с королевой якшался? Нравилась?
– Политическая необходимость. Теперь все в прошлом.
– Ясненько… А ты голову можешь вашему Нариму, гадюке гнилой, открутить? Или хотя бы ногу? – с надеждой спросила она.
Ирдан подумал, что открутит ему вообще все – нашел, кого в караваны брать и в рабство продавать. Но тут же задумался – а если бы не продал, где бы сейчас была его эфа? С другой стороны, большая удача, что она оказалась именно у него. Судьба. Предназначение. Но ноги все равно пооткручивать надо.
– Обещаю. Как ты оказалась у него?
Она вздохнула, с тоской посмотрела на уже опустевший кувшин с вином и начала свой рассказ. По окончании которого Ирдан выглядел в край обалдевшим. Боги? Акатош во плоти?! Во что она ввязалась?! Как вообще дожила? Бедная моя, бедная…
Новое чувство разгорелось в груди Вердена и было настолько непривычным, что он едва сам себе поверил. Жалость, сопереживание, боль за нее… Это как попасть в песчаную бурю голым – никакой защиты от колючей злой стихии.
– Так знаешь, где клинок Акатоша? – видимо, уже второй раз спрашивала иномирянка, недоуменно глядя на поглощенного своими чувствами Вердена.
– Знаю. Во дворце верховного правителя. Хранится в храме Акатоша, – растерянно сказал он.
– О, класс! Можешь попросить ненадолго одолжить? Ну или Акатоша туда проводить буквально на минутку?
– Нет.
– Чего?! Но почему?
– Я не стану тебе помогать. Ты станешь моей женой. И в свой мир ты не вернешься.
***
– …Ты станешь моей женой, и в свой мир ты не вернешься.
Я вылупилась на этого хлыща в полнейшем офигевании. После услышанного от меня он должен был быстрым кабаном метнуться за цацкой Акатоша. Ну или хотя бы посодействовать. А он… Какая жена?! Может, его песочком где по пути присыпало?
И в смысле – не вернусь?
– Кем-кем я стану? Я не расслышала.
– Женой.
Вот тут я по-настоящему испугалась. Он смотрел на меня серьезно, без намека на шутку. Смотрел вдумчиво и даже одержимо. Твою… мать! Вот я попала! Он всерьез!
– Ты совсем чокнулся? Я не выйду за тебя замуж.
– Тебе не остается иного. Посмотри на свою руку. По закону мест, где ты сейчас находишься, ты – моя рабыня.
– Твоя – кто? – хрипло переспросила я. Голос чего-то пропал.
– Рабыня, – невозмутимо повторил он.
– Скажи, мил человек, бывали в вашей истории случаи, когда рабы с особой жестокостью убивали своих хозяев?
– Бывали, но очень-очень редко и очень давно. Чаще – наоборот.
Намек понятен. Злость и ненависть поднялись во мне огромной, всепоглощающей волной. Я почти прошипела, как и он, эта проклятая змеюка, ему в лицо:
– Ты считаешь, что имеешшь право распоряжаться моей жшшизнью? Ты заблужшшдаешшься.
– Это ты заблуждаешься, считая, что я такого права не имею.
С этими словами, сказанными равнодушно и спокойно, Ирдан Верден, змеиное отродье, направился к выходу.
– Поговорим, когда остынешь. Одну я тебя не оставлю, и давай без глупостей.
Хлопнула дверь, как пощечина. Я – его рабыня?! Да щщас! Хрена ему лысого и гадючьих какашек на макушку!
***
Ирдан задумчиво постучал пальцами по подлокотнику кресла, сидя в соседней с иномирянкой комнате. Зар сидел рядом и недовольно смотрел на него, но говорить, однако, ничего не собирался. Ирдан тоже не торопился начинать разговор.
Он до последнего слова был уверен в том, что поступает правильно. Но мерзкое чувство не отпускало, не покидало. Почему?
Он хочет оставить ее здесь, с собой. Он не хочет, чтобы она вернулась в свой мир. Все логично и понятно: хочется – делай. Только вот что-то явно указывало на неправильность его действий. Но что? И почему? Она его пара, он ее любит – чего еще надо? Рано или поздно она смирится и поймет, что он был прав. «А если не смирится?» – ехидно спросил внутренний голос. Да-а-а, она может. Но маковое молоко может и не такие чудеса творить. Даже Мавен не устояла, попав от него в прямую зависимость. И иномирянка тоже не устоит. Будет любить, с радостью встречать и с тоской провожать… Из сладеньких мечт Ирдана выдернуло ехидное покашливание Зара.
– Опоить хочешь девушку? Хорош, ничего не скажешь.
– Не нарывайся, – вяло отмахнулся Ирдан, – и вообще – пошел вон из моей головы. Лучше скажи, как ты понял, что она другая?