От мук освободила талая вода…
Изначально в день Хлада было похоронное шествие. Много-много лет назад на пески обрушился снежный буран, и воздух остыл до того, что пустыня заледенела. Песчаники не были готовы к такому буйству стихии. Больше половины их народа погибло. Песчаников хоронили в ледяных ямах, разламывая их до первой полоски песка. Только вот песчаники, как оказалось, не умерли – просто накрепко уснули. Когда стало об этом известно – один из чудом выбравшихся из могилы вернулся в свой дом – было поздно. Ледяной панцирь растаял, и песчаники, практически заживо похороненные в ледяных могилах, захлебнулись во сне талой водой. Ужасная и очень трагичная история, вот только ее называют и благословением. С невиданной метелью принесло в их края семена растений. Пропитанные водой пески стали отличной почвой для них. Тела детей песков – удобрениями, как бы ужасно это не звучало… Через несколько дней после события пустыни просто не было видно – вся она оказалась скрыта под зеленой нежной порослью трав. А еще через несколько дней пустыня зацвела. Ароматные цветы от края до края… Драгоценные растения стали расти в песках именно с этих пор.
День Хлада стал отправной точкой для развития богатой и процветающей страны.
Со временем из похоронной процессии день Хлада оброс кучей ненужных традиций. Помимо того, что в пустыню выходило почти все население страны с факелами и пело песни прошлого, было принято украшать все вокруг цветами, которые с большим трудом выращивали рабы. Было принято поливать друг друга водой с головы до ног. И было принято являться перед очи правителя, чтобы показать свою благонадежность. Там же давали грандиозные бои и устаивали развлечения на потеху искушенной публике.
Ирдану ехать не хотелось, но и не поехать было нельзя. Он только вернулся и уже игнорирует приказ повелителя? Так и до проблем недалеко… хм, двор правителя… А если…
Промелькнувшая мысль показалась Ирдану очень дельной. Что, если выкрасть клинок Акатоша и разыскать бога? Нарим, работорговец, будет там же – не может не быть. От него узнать, куда продали бога, труда не составит. Акатош не умрет, уберется к себе, спасет своих родственников и снова поселится на островах – за это Женя будет Ирдану благодарна. Она, судя по ее рассказу, к нему привязалась, да и к дочери Акатоша, Каспаде, испытывала явное сочувствие.
Да и бога иметь в должниках – дело полезное, хоть и опасное.
Краем сознания Ирдан до сих пор не мог до конца поверить в правдивость слов иномирянки. Боги, их дети, археи… Это было непросто уложить в сознании. Но если Акатош – действительно бог, то попробовать стоит.
***
Опять! Как же он меня достал!
Ирдан Верден, чмо несознательное, снова заперся в комнату, когда я крепко раздумывала над своим положением. Я поняла, что его от меня вставляет, как он наркоты – да и какая женщина этого не поймет? Чувств его я не разделяла, но это же можно использовать?
К тому же, я нашла общий язык с престарелой любознательной служанкой, которая по его приказу пришла за мной бдить. Сначала она настороженно не сводила с меня взгляда, а потом не выдержала – спросила, откуда я родом. Еще бы – моя внешность тут крайне экзотична.
Я не стала лукавить – рассказала все как есть. И про свой мир, и про свое положение тут, и про Ирдана и его поведение. Заодно узнала его настоящее имечко – Заакаш. Такое же змеиное, как и он сам.
Спустя пару часов несчастная женщина, на которую обрушилась такая лавина новой информации, абсолютно точно мне сочувствовала. Рассказала чуть больше об Ирдане, его привычках, особенностях характера – ничего особенно полезного я не узнала. Хоть что-то… Но вот сказочку про эфу, которую она мне поведала, я слушала с особым вниманием.
– ..Если уж змей такую пару встретит, никогда не отпустит. Они однолюбы все, только не каждому это дано. Это как проклятие и самая большая награда. А уж если эфа умрет, то и змей за ней последует. Ты уж, девочка, его пойми – он не человек, как мы. Там у него в голове все по-другому устроено. Я и пары такие видела – счастливые. Он с нее пылинки сдувает, а она что княгиня. Ты уж присмотрись к нему. Хозяина нашего я с детства знаю, как сюда работать пришла. Уж он так никого не выделял, как тебя. Знать, эфу свою в тебе нашел.
Я мысленно сплюнула – еще чего не хватало!
– Он меня неволит. Это не мой мир. Там у меня жизнь – настоящая, правильная, а тут мне плохо, – пожаловалась я неожиданно для себя.
Женщина придвинулась ближе, взяла мою руку в свои.
– Я, девочка, тебе вот что скажу. Если вернешься в свой мир, то беда будет. Ни он, ни я тебя не отпустим. Он тебя любит, а я его люблю, как родного – на моих глазах рос.