– А у нас тоже было, – сказала я, сосредотачиваясь и воспроизведя в голове образы того, что помнила: «Персиковая» война, колонизация, вырезанные племена аборигенов на территориях современных Штатов, «Хижина дяди Тома»… Крепостное право в родной стране, которое мало чем от рабства отличалось.
Зар качал головой, сочувственно что-то спрашивал, я отвечала.
Ирдан поглядывал с завистью, но не лез особо, за что ему спасибо. Правда, порой смотрел внимательно, изучающе, и это напрягало. Напряжение между нами вообще можно было на хлеб мазать. Он меня хотел, а я ему не доверяла и боялась его действий. Бог его знает, что в голове у мужика с такими тиранскими замашками? Вступит ему какая-нибудь мысля в голову, и отвезет он меня обратно.
..На ночь мы остановились в пригороде столицы – у Ирдана тут был свой дом. Такой же белый, прохладный внутри, с изяществом и вкусом обустроенный и мебелированный, он казался немного запущенным. Кроме пары слуг, тут не было никого.
Женщина и мужчина в белых с серебром хитонах, сонно потерев глаза и поняв, что перед ними хозяин, бросились со всех ног обустраивать нам ночевку, готовить комнаты и поздний ужин. Видимо, платили им очень неплохо, потому что моя комната была готова через четверть часа.
Жара уже давно спала, и я, зайдя в выделенную мне комнату, с облегчением размотала грудь, стиснутую тонкой тканью. Коричневый цвет от настоя оставил только приятную смуглость. Всего-то и понадобилось отчекрыжить волосы еще короче и выкрасить их в черный цвет.
Одежда, которую мне выдали, явно принадлежала Ирдану, и села на мне идеально. Никаких белых хитонов. Черный с серебряным шитьем, плотный костюм, застегивающийся на все пуговицы, с длинными рукавами – по жаре, конечно, такое себе удовольствие в нем находиться. Но миленько. В нем я была вылитым мальчишкой. Чуть женственным, но даму во мне было непросто угадать.
В дверь стукнули пару раз, а потом распахнули. Я с усталым вздохом снова завернулась в покрывало. Ирдан, кто ж еще.
– Ты чего пришел?
– Я… Я хотел поговорить с тобой. Может, выпьем?
Он держал в руках корзинку, из которой выглядывало горлышко бутылки, румяный край пирога и еще что-то съедобно-закусочное.
Я вздохнула еще раз. Поговорить надо, конечно. Да и выпить не помешало бы.
– Выйди на пять минут, я оденусь.
Ирдан послушно прикрыл створки двери, честно выждал пять минут и зашел. Я уже была застегнута на все пуговицы и сидела с видом неприступной скалы и с постным выражением лица.
Мне бы, конечно, больше хотелось искупаться и завалиться в постель, но разговор с Верденом всяко важнее.
– Светлые волосы мне нравились больше, – с сожалением сказал он, лаская меня взглядом и устраиваясь напротив стола, за которым я уже сидела.
Я пожала плечами, наблюдая, как он ловко откупоривает бутылку, выкладывает на стол закуски…
– О чем говорить будем?
– О твоем мире. И о моем. Разница между ними колоссальна…
– Еще бы.
Я вздохнула, пощипала хлеб, покатала в пальцах виноградину, брызнувшую, наконец, сладким соком.
– Тебе тут, наверное, очень непросто.
Я изумленно уставилась на Ирдана. В лесе что-то сдохло? Такие выводы – и от него? Удивительно.
– Я понимаю, – продолжал он, – тут все по-другому. Нет и половины того, к чему ты привыкла, и…
Он говорил извиняющимся тоном, и говорил так, словно понимает меня. На какой-то момент мне показалось, что он готов меня отпустить, но как только я заикнулась об этом, он мотнул головой и упрямо на меня посмотрел. Продолжил что-то говорить, но я его уже не слушала. Толку от его болтовни? Он говорит, что понимает меня, а на самом деле не понимает нисколько.