Ё... Первая часть была ожидаемой, а вот вторая – нет. Его гадючий тихий голос продолжал нашептывать:
– Ты очень необычная. Красивая, иномирная. У тебя много талантов. С тобой интересно. Такая мне никогда не наскучит. Из тебя выйдет замечательная королева. Мы отберем у Мавен ее королевские археи с помощью шипов рут, и ты будешь править этими землями вместе со мной. Ш-ш-што скаж-жеш-шь?
Его голос сорвался на шипение. Я снова ощутила его змеиный запах, его травяное дыхание на своей щеке. В голове пронеслись воспоминания последнего часа: вот Ирдан режет Мавен руку, словно срезает ветку у дерева, совершенно бесстрастно и равнодушно. Вот как заправский хирург протыкает мне кожу шипом… Хладнокровная гадюка он. Я чуть повернула голову, чтобы посмотреть, стали ли его глаза снова змеиными, но он воспринял это по-другому. Его губы коснулись моих, и… И мой несчастный организм решил ответить Ирдану Вердену за меня.
Следующие минут пятнадцать я, согнувшись под яблонькой, удобряла дерево органикой. Меня мучительно и безудержно рвало.
А когда мне полегчало, я, валяясь на земле и едва дыша, ответила уверенное «нет».
***
Ирдан Верден привык во всем полагаться на свой разум, и тот его никогда не подводил. Единственная осечка случилась с Дэей, и после этого мало что могло потрясти любовника Мавен и заставить испытать малейшую эмоциональную привязанность. Даже сама королева больше не вызывала в нем былого отклика, и он считал дни до того времени, когда Мавен станет полностью зависимой от него, чтобы использовать ее, как ширму. И править самому. Все песчаники честолюбивы, и Ирдан не был исключением. Власть была для него смыслом жизни.
Но в последние дни Ирдан чувствовал нечто особое, притом сам не мог понять, как это произошло. Вроде бы и злился на иномирянку, и не сочувствовал ей, но она возбуждала его интерес. Всегда разная, всегда необычная. Невероятно стойкая и сильная, она еще и умудрялась действовать ему на нервы и одновременно смеяться. А ее желтое платье… Да, она была хороша. А как она отшивала бесконечных дворян на балу? Превратилась просто в изумительную дурочку и изящно вышла из всех неприятных ситуаций. Она и смешила его, и раздражала, и восхищала. Женщин, подобных ей, Ирдан еще не встречал. С такой никогда не будет скучно. И именно такая женщина идеально бы ему подошла.
Когда королева начала умирать от потери крови, археи начали покидать ее тело, не желая оставаться с ней. Ничего удивительного. Ирдан, всю жизнь проживший в гадюшнике похлеще его родины, называемом «высшим светом», привык к этому. А вот когда архей Мавен переметнулся в тело пришлой без последствий, Ирдан серьезно задумался.
Он всегда быстро принимал решения, обдумывая все мгновенно.
И пришел к единственному выводу. Неважно, кто будет сидеть на троне. Главное, чтобы у этого «кого-то» были королевские археи с печатью власти. Почему бы и не Евгения? Она уже приняла чужие археи в себя, и даже без особых последствий. А значит, можно продолжить.
Ирдан думал об этом, когда нес бесчувственную после потери крови королеву на руках и отпаивал ее целебными отварами, думал, когда наблюдал, как его подручные выносят из домика тело старого барона. Думал, когда подхватил на руки потерявшую сознание иномирянку. Она была легкой, очень нежной в своей мужской рубашке, надетой на голое тело. На ее горле пунцовел короткий порез от баронского ножа, и ему было даже жаль, что такая красивая кожа повреждена. Ее короткие светлые локоны были очень мягкими, мягче, чем у Мавен, и щекотали его руки, а на ее шее бешено билась маленькая голубая жилка.
Он держал ее на руках и все смотрел, смотрел на нее, не в силах отпустить. И что-то перевернулось в его ядовитой душе. Если бы змеи умели любить, это было бы – оно.
Он открылся ей. Предложил ей целое королевство и себя. Ему даже в голову не приходили мысли о морали. Он просто не видел проблемы в том, чтобы убить ту, с кем делил королевство и постель долгие годы. Ирдан не думал о том, насколько чудовищен его план в глазах простого обывателя. «Королева мертва – да здравствует королева!», и ничего больше. Только его желания, только его чувства имели знание.
И тем сильнее его шокировало, что иномирянку после его речи и поцелуя начало банально выворачивать. И ее отказ был для него неожиданным и неприятным. Можно, можно было привести ее во дворец, напоить маковым молоком и остаться с ней наедине, но… Пусть у Ирдана и не было морали, зато были принципы. Кому захочется дурманить женщину, которую в прямом смысле тошнит от простого прикосновения губ?
Он стоял в тишине и темноте в яблоневом саду. Слушал прерывистое дыхание иномирянки и ощущал… боль? Злость? Недоумение и раздражение? Пожалуй, все вместе. Но, как всегда, сдержался.