Удивительно, что на корабле не было ни одного мужчины. За суматохой я как-то не обратила на это внимания.
Теперь же, щурясь на нежное рассветное солнце, я думала обо всяких глупостях. Интересно, а как они размножаются? Вряд ли морские ведьмы появляются из пены морской, как древнегреческая Афродита. Вспомнила оригинальную версию мифа* и хихикнула (по оригинальной версии, отрубленный детородный орган бога Крона упал в море, взбил пену морскую, и из нее-то и вышла Афродита – богиня красоты. Древние греки – те еще извращенцы по части эротических сказок с плохим концом*). Может, предупредить оборотня? Ну так, на всякий случай?
В темной каюте-комнатушке, отведенной для меня, жили еще три ведьмы. Оборотня, кстати, поселили в отдельной каютке – тоже клетушка, но хотя бы на одного. Как же я ему завидовала! Всю прошедшую ночь мои соседки, взбудораженные аж целой иномирянкой, спрашивали и говорили, говорили и спрашивали. Спать они, по-моему, не собирались вообще, как и все остальные. Сновали по криво раскачивающейся палубе туда-сюда – стремительные, все, как одна, с распущенными белыми волосами, закручивающимися в легкие локоны, с синими глазами, стройные, белокожие, сверкающие белоснежными улыбками. Но, несмотря на свою похожесть, совершенно разные. Как водопад не похож на ручей, ручей не похож на озеро, а озеро ничем не напоминает заросший ряской пруд – так и они различались чем-то глубинным, мало для меня понятным.
Красивые… Только вот глаза из-за них слипаются. Я, не выдержав дружелюбия морских ведьм и поняв, что сна можно не ждать, стояла на палубе у края борта и смотрела на рассветное солнце. Где-то неподалеку огрызался Игор, порядком, видимо, устав от внимания к своей персоне. То тут, то там переговаривались ведьмы – мягко, певуче. Как ручеек журчит. Красиво.
Под их разговоры я наблюдала, моргая сонными слипающими глазами, как речушка расширилась, сделала последний резкий поворот, и перед глазами открылось море, все еще стесненное горами, но уже огромное, бескрайнее. Изменился воздух, запах. Запахло водорослями, йодом, солью.
Когда солнечный диск показался почти полностью над горизонтом, на корабле воцарилась тишина. Даже плеск волн о борт как-то стих, потускнел. В неожиданно наступившей тишине долгой печальной нотой прозвучал голос. Его подхватил еще один, и еще, и еще…
Я повернула голову и замерла.
Морские ведьмы в длинных белых платьях стояли полукругом у двух тел: женщины и девушки. Мертвые, укутанные в белые пушистые ткани, лежали на темно-синем круглом полотне – как морская пена на синих волнах.
Корабль покачивался в такт дивной песне, которую пела Олия и подхватывали все остальные. В песне не было печали, тоски. Она вся была прощанием, но прощанием светлым, недолгим – как будто поющие и расстающиеся знали, что скоро обязательно встретятся.
Песня длилась и длилась, я стояла завороженная, не в силах отвести взгляд. Даже не заметила, как ко мне подошел Игор. Так мы и стояли плечом к плечу, и смотрели, слушали, понимая, что видим нечто пусть и очень грустное, но прекрасное. Похоронные обряды морских ведьм поразили меня в самое сердце.
Песня оборвалась на высокой, почти радостной ноте, и в эту же секунду взвилась морская вода, свилась в гибкий жгут и бережно подхватила тела, унося с собой в воду. Олия же, подойдя к борту, неожиданно резанула по руке острой ракушкой – потекла кровь. Капли крови падали в море, и ветерок донес до нас ее тихий голос: «Прошу за Слату, прошу тебя, Хен, прости ее, не лишай благословения, дай переродиться, услышь меня, Хен…».
Она шептала долго, бледнея, но стойко держа руку на весу и сжимая ее, чтобы кровь лилась без остановки, пока, наконец, морскую гладь не рассек огромный гребень. Рассек – и исчез. Только тогда Олия приняла платок от другой морской ведьмы, перевязывая рану. Улыбнулась, поворачивая голову к ведьмам, сгрудившимся у борта.
– Получилось! Хен услышала! Море приняло мать и дочь.
На палубе раздался радостный смех. Ведьмы, как маленькие девчонки, подпрыгивали, отрезали по пряди волос и бросали их в море, смеялись, пытались напеть песню, но постоянно разлаживались и сбивались.
– Ты чего-нибудь понимаешь? – шепнула я оборотню.
– Неа. Так, догадки. Девушка, которую хоронили – наверное, та самая, которую похитил Лод. При чем тут ее мать – я вообще не понимаю.
– Я тоже. Спросим при случае или погодим?
– Погодим. Лучше не лезть в это все.
Я только вздохнула.