– Эта единственная жертва, которую сегодня получит ваша паршивая Хега! – ревел мужчина. Он был не молод, очень крепкий и широкоплечий с мощными ногами и руками. Черные глаза горели яростью и бесстрашием.
– Ардийцы! Поднимите головы! Скиньте этих жалких псов! Сколько еще нам терпеть?! Сколько еще смотреть на смерть наших детей?! Грех Асхара Чернокровного искуплен! Настало время борьбы!
– Безумец! – произнес один из верховных варгов. – За твое святотатство ты так же пойдешь на алтарь. Взять!
Но до того, как прозвучал этот приказ, смельчака уже окружили варги и каратели.
– Долой псов! – вдруг послышалось из толпы.
– Прочь с наших земель! Мы не хотим больше власти Совета! – крики нарастали.
И тут толпа в одном порыве бросилась на варгов и карателей. Мужчины, женщины, старики и дети кидались на своих поработителей. Началась давка. Стоны, крики, плач, и на черный снег хлынула кровь.
– Убить всех, мой варг? – спросил Мораб.
– Нет, только детей, – отвечал верховный варг, – взрослых оставить в живых.
В историю этот день войдет, как День кровавого бунта. Но некоторые потом назовут его Днем Феникса. Ибо, как феникс возрождается к новой жизни пройдя смерть и полное разрушение, так и ардийцы, убитые, растерзанные, потерявшие своих детей, вдруг осознают, что больше не боятся смерти, что они готовы восстать.
***
– Какое безобразие! Немедленно выпустите меня! – кричал один из задержанных. – Я никакой-то там бунтовщик, а приближенный к Совету!
Услышав это, Брайс обернулся и пристально рассмотрел этого человека. Лицо холеное, хорошо одетый, ворот из дорогого меха куницы.
– Если не выпустишь меня сейчас же, олух, тебя ждут большие неприятности! – визжал важный господин на одного из карателей.
Когда началась давка, был отдан приказ всех взрослых мужчин и женщин хватать и бросать в тюрьмы. Что и было немедленно сделано.
– До получения дальнейших инструкций никого выпускать не велено, – пробасил равнодушно каратель.
Но важный господин не унимался.
– И как скоро вы получите дальнейшие инструкции? Мне завтра надо ехать на восток с очень важным поручением! Кто у вас главный?
– Капитан Брандре.
– Ну так и позови его немедленно! Скажи, что с ним хочет говорить сам поверенный Великого Совета.
Каратель на мгновение опешил, но потом все же пожал плечами и отошел от нервного господина.
– Ты куда?! Ну все, теперь ты у меня дождешься, я запомнил твою харю, так и знай!
Не известно, что обидело карателя больше, угрозы, или что его лицо обозвали харей, но он развернулся, схватил господина за дорогой мех и со всей силы врезал по носу. Тот повалился на грязный пол камеры.
– Убью, скотина!
– Эй, Марвин, дружище, полегче, – Брайс похлопал разъяренного карателя по плечу. – А то вдруг и правда этот господин окажется поверенным Совета.
– Ага, как бы! Станет поверенный стоять в толпе. Их таких важных господинов вон – вся тюрьма, и всех немедленно надо выпустить. Я не ведусь на такое, Брайс
Важный господин присмирел, и, зажав разбитый нос белым платком, бросал на карателей свирепые взгляды.
– Вы у меня еще попляшете…– шипел он. – Все! Все доложу Совету!
– Слушай, Марвин, а похоже мы с тобой попали! – вдруг воскликнул Брайс, всматриваясь в лицо господина. – Это и впрямь поверенный!
– Да откуда тебе знать, – махнул рукой каратель, – их лиц никто не знает.
– А я тебе говорю, что точно видел его разговаривающим с варгом Морабом.
При этом имени Марвин вздрогнул.
– С…с Морабом?
– Вы очень наблюдательны, молодой человек, – заметил важный господин, уже увереннее.
– Такая работа, – бросил Брайс.
– Брешешь ты! – не верил Марвин, но глаза его уже испуганно забегали.
– Руку даю на отсечение, приятель. Мораб говорил с ним.
Это было уже серьезно. Если и впрямь этот крикливый господин окажется поверенным Совета и главных варгов, то Марвин мог поплатиться жизнью за такое обращение.
– Что же делать?! – вскричал он. – Я ведь и не знал, кто он!
– Вот-вот, а я вам сразу сказал, что я поверенный! – ликовал господин.
– Давай сделаем так, – Брайс отвел карателя немного в сторону, – мы сейчас его выпустим и пусть едет по делам.
– А если он расскажет варгам или капитану Брандре, что я его ударил? Меня же казнят!
– Тогда задобрим его. Я отвезу его, куда ему надо и даже дам флягу вина.
Услышав это, широкое лицо Марвина растянулось в улыбке.
– Спасибо тебе, Брайс, дружище! Хорошо придумано!
– А то! Давай, отпирай камеру.
Марвин загремел ключами.
– Простите господин…?