Неет, так не бывает. Так человек не умирает!
– Это её... собаки убили? – стараясь больше не смотреть на стол, спрашиваю я.
– Нет – стоящий сбоку врач отодвигает простынку еще ниже. – Судя по краям ран, они ел... напали на девушку, когда та уже была мертва.
– Вы узнаете её? – спрашивает с другого бока следователь.
Я заставляю себя посмотреть на стол. Это ради Кати. Ради нее.
Теперь женское тело открыто до пояса и я, собрав всю силу воли в кулак и стараясь не смотреть на то, что осталось от лица, начинаю пристально осматривать девушку.
Только ни хрена мне это не дает.
Потому что НИХ...Я я не знаю тела своей жены. Ни вот эта родинка под правой грудью девушки, ни шрам сбоку ребра, ни о чем мне не говорят.
Я свою жену полностью голой никогда не видел.
Нет, конечно, видел. Но не помню.
Только как об этом сказать выжидающе смотрящему на меня следователю? Как?
– Кажется, у него шок! – приходит мне на помощь врач.
Я со стороны, наверное, выгляжу, как идиот.
Почему КАК? Идиот и есть.
– Я выйду – то ли спрашиваю, то ли ставлю перед фактом стоящих рядом мужчин.
– Да, да, конечно! – врач трогает меня за локоть – идите.
Я выхожу из помещения и начинаю глубоко дышать. Кажется, что мне все это время не хватало воздуха.
Курить. Нужно срочно покурить!
Я подхожу к стоящей неподалеку лавочке и присаживаюсь на обшарпанные доски.
Мыслей в голове куча, но, ни одной из них я не могу предать форму. Они мелькают неясными образами, перебивая друг друга.
И все же один образ то и дело врывается в общую картинку и загораживает все вокруг.
Девушка без лица, лежащая на холодном столе. С родинкой и со шрамом.
А я. Я не знаю ни одной черточки Катиного тела, ни одной отличительной черты.
Есть ли у жены родинки и шрамы? Или вот это самое тело – это и есть моя жена?
Я не знаю, сколько так сижу. Но прихожу в себя тогда, когда кто-то останавливается рядом.
– Ты уже видел – сиплым голосом спрашивает меня тесть – Катю видел?
Я поднимаю на него глаза и вижу боль. Бескрайняя боль плещется на его ставшем еще более старом лице.
Наверно, я сейчас выгляжу не лучше.
И мне хочется кричать на него. Схватить за лацканы идеально отутюженного пиджака и спросить, почему он ТАК поступил со своей дочерью.
Только я не могу. Не имею права.
В этом вопросе мы с ним – соучастники преступления. У обоих одна и та же вина – безразличие.
И если получится так, что там, в морге, все-таки Катя, то мучиться от угрызений совести нам с ним вместе.
– Видел – отвечаю я и, выбрасывая уже давно потухший окурок, протягиваю ему руку.
Мужчина жмет мою в ответ и, видимо, ждет продолжения.
Только его не будет. Потому что мне больше нечего сказать.
– Сам все увидишь – киваю я в сторону двери морга.
Тесть сразу же сутулится и, коротко кивнув, заходит в здание.
А я остаюсь на улице. Ждать приговора.
Я снова прикуриваю сигарету, когда слышу женский голос:
– Вы бы тут не курили. – говорит та же самая женщина, что показала мне дорогу к моргу – А то штраф придется платить.
– Сколько?– поднося сигарету к зубам, спрашиваю я.
– Хах. Сколько. – усмехается женщина – Думаете, деньги есть, все можно? А как же закон, правила? Нормы поведения, в конце концов? – как маленького отсчитывает она меня.
И меня это злит. Что, я школьник какой-нибудь?
– Сейчас за деньги можно купить все – и любой закон и любые правила под тебя подстроят – зло говорю я.
– Да ты не злись – женщина прикладывает руку к сердцу – Я же не со зла... Только... если бы мог все купить, думаю, ты бы здесь не сидел.
Я смотрю на женщину и понимаю – права она.
Всю жизнь меня окружали деньги. Где-то мне приходилось платить, чтобы добиться желаемого, а где-то, наоборот, отказываться от чего-то в пользу денег.
Но вот сейчас, когда я готов был отдать все сокровища мира за один Катин вздох, оказалось, что не кому их давать. Нет такого человека, у которого я бы мог купить жизнь жены.
– Извините – чуть слышно произношу я – Что нагрубил. И вот за это – я бросаю в урну недокуренный бычок – тоже извините.
– Да что же я, не понимаю что ли? – женщина присаживается рядом – Кто? – тихо спрашивает она.
– Жена – понимаю я её вопрос.
– Ой, Господи – прижимает она руки к щекам – как же так?
– Пока не знаю...
– Ты держись. Жизнь, она непредсказуемая. Может быть, встретишь еще свое счастье. Мимо не пройдешь.
А мне хочется истерически смеяться.
Потому что уже встретил. И прошел. Мимо. Не разглядел своего счастья. Не увидел главного.
Мы некоторое время сидим молча. Женщина понимает, что сейчас из меня плохой собеседник.