– А разве взрослым тоже нужно? – тем временем удивился Шэйрен.
– Люди совершенствуются всю жизнь. Твой отец до самой смерти практиковался в каллиграфии и иногда в игре на цине, когда время позволяло.
А вот Тайрен кистью пренебрегал, предпочитая меч. А с музыкальным инструментом я его и вовсе никогда не видела, хотя музыку он ценил.
– Мой отец… Император Дай-цзан?
Я кивнула, и Шэйрен затаил дыхание, глядя на меня большими для здешнего ребёнка глазами. И я вдруг подумала, что практически никогда не говорю с ним об его отце. Разве что упоминаю мимоходом, как сейчас. Это Ючжитар растёт на историях, каким замечательным был Тайрен, но ведь и моему старшему сыну интересно узнать, что за человеком был Иочжун. Он тоже хочет гордится своим отцом.
– Твой отец был…
Я запнулась, понимая, что не представляю, что сказать. Как похвалить своего первого мужа перед его сыном. Что я могла вспомнить? Уж точно не поведать про храбрость и воинские подвиги. Сказать, что он был прекрасным правителем? Ну, он ни шатко ни валко провёл страну от своего предшественника к своему преемнику. Вспомнить, как он был щедр ко мне, какими подарками заваливал, как говорил о любви? Этим можно было бы порадовать девочку, но едва ли будет интересно мальчишке.
– Твой отец ненавидел зло и умел отличить правду ото лжи. Ты знаешь, как мы поженились?
Шэйрен мотнул головой, прижимаясь к моему боку, как бывало, когда я рассказывала сказки по вечерам.
– Однажды принца-наследника оклеветали… Нет, не так, – поправилась я, сообразив, что не стоит начинать рассказ о проницательности кого-либо с известия о том, что он поверил клевете. – Принц-наследник действительно совершил ошибку, и кое-кто из придворных попытался раздуть это дело, подлить масла и добавить уксусу. А поскольку в юности будущий император Уэн-ди был легкомысленным, то мера терпения его отца переполнилась, и он выслал наследника на границу, чтобы тот подумал о своём поведении. Но императрица очень скучала по своему сыну и хотела его вернуть. Для этого она придумала обвинить меня в колдовстве: дескать, это я морочила голову принцу и заставляла его совершать поступки, вызвавшие гнев Дай-цзана.
– А почему вас?
– Я из дальних стран, никто не бывал у меня на родине. Люди всегда боятся незнакомого, и им всегда кажется, что там, за горизонтом, всё не так, как у нас. Меня порой до сих пор называют ведьмой, а поначалу, случалось, вообще подозревали, что я то ли дух из владений Царицы-Матери, то ли ещё кто-то. Так вот… Меня арестовали и собрались пытками выбить признание в колдовстве. К счастью, нашлись честные сановники, которые дали знать императору о том, что происходит. И Иочж… император Дай-цзан решил лично разобраться с этим делом, хотя тогда я была всего лишь одной из наложниц Восточного дворца…
Шэйрен заворожённо слушал, пока я старательно сглаживала все острые углы в своём повествовании, вместо масла и уксуса добавляя сахара и сиропа. А когда я закончила, вдруг спросил:
– Матушка, вы отца-государя любили?
– Да, – без колебаний ответила я.
– А как же… император Уэн-ди?
– Его я любила тоже, – со вздохом призналась я. – Такое бывает. Знаю, люди не одобряют, когда вдова снова выходит замуж. Но жизнь продолжается, даже если теряешь того, кто был тебе дороже всех на свете. Не стоит судить опрометчиво.
Шэйрен нахмурился, но кивнул.
– Ну, а как у тебя успехи в учёбе? – с немного наигранным весельем спросила я, решив сменить тему. – Твою каллиграфию я видела. А как ты успеваешь с мечом? Давно я не заглядывала на тренировочную площадку.
– Я тренируюсь. Учитель Си сказал, что я смогу стать лучше, если буду тренироваться ещё усерднее. Но я уже победил брата Чжучена, а он меня на год старше!
– Молодец, – похвалила я. Говоря о брате, Шэйрен вовсе не имел в виду, что этот Чжучен приходился ему родственником. Братьями и сёстрами тут могли называть друг друга и друзья, и подруги, и даже невесты с женихами. Главное, чтобы были более-менее близки по возрасту и социальному статусу.
– На днях я зайду на вас посмотреть. Верю, что ты будешь заниматься усердно.
– А ещё можно помолиться Тёмной Деве, – авторитетно заявил Шэйрен. – Меня Яо Фань научил специальной молитве. Если её красиво написать и сжечь на алтаре, то будет удача в бою.